Жорж Кулецкий - Голубой Маврикий

Из дневника Александра Коршикова:

«Мы отправились на лошадях, имея намерением прибыть на северную оконечность острова еще до заката солнца. В основном наш путь лежал неподалеку от берега, лишь временами отходя чуть вглубь. Огромные пространства заняты плантациями сахарного тростника, который является здесь главным продуктом, рабы и нужны были главным образом для его возделывания. Довольно часто встречаются трубы маленьких заводиков по переработке тростника — сахар здешний весьма своеобразен, коричневого цвета, а порой бывает и черный, но все равно сладкий. Из этого тростника местные мастера научились делать совсем недурной ром, который мы отведали накануне вечером.

— Мы с вами будем как Пол и Вирджиния, — сказала мне Элизабет, когда мы отправлялись из Порт Луи».

— Василий, а ты зачем гитару взял? — поинтересовался Игнат, когда они встретились в Шереметьево.

— Пока собирался, заглянул в Интернет, посмотреть кое-что о Маврикии, и обнаружил, что там потрясающие по красоте экваториальные закаты — небо таких цветов, которые больше нигде в мире никогда не встретишь, — увлеченно начал рассказывать фотограф. — А для меня поиграть на закате, помурлыкать — самый кайф. Глядишь, и сам что-нибудь сочиню.

В Париже переехали на автобусе в другой терминал и увидели, что лететь придется на самолете Маврикийских авиалиний. Впрочем, теперь почти все рейсы совмещенные. Троицу определили в небольшой загончик для пассажиров бизнес-класса, отделенный символическим веревочным барьером от остального зала. Василий сразу обратил внимание на светловолосую девушку спортивного вида, в аккуратных джинсах и изящной кофточке. Не блондинка, но очень близка по масти. Наметанным глазом фотографа модных журналов он определил, что одевается их будущая попутчица внешне скромно, но в бутиках серьезных фирм.

«Порода, она сразу видна», — думал Василий, глядя на девушку и сразу же прикидывая, в какой рекламе эта девушка смотрелась бы лучше всего. Вернее, в рекламе какой фирмы она была бы звездой.

Но скоро понял — такими надо любоваться вживую.

Все ждал — а вдруг и она на него как-то по-особенному посмотрит… Волшебные колокольчики, однако, не звякнули. Но даже просто смотреть на нее — признался себе — одно удовольствие!

Вообще человеческий взгляд не является чем-то материальным, он не несет какой-то магнитной энергии. Загадка «силы взгляда» с материалистических позиций не разгадана. Разве что за нее возьмутся эксперты по квантовой механике. И, тем не менее, не случайно же бывает, что человек чувствует на себе чей-то взгляд.

Та девушка как раз и почувствовала на себе взгляд, даже ощутила тепло мочкой левого уха. Она повернула голову налево и сразу увидела незнакомца, расположившегося через проход.

«Как-то странно он на меня смотрит, — подумала она. — Еще немного и скажет: чуть голову налево и набок, добавь полуулыбку… На мачо не похож… Скорее художник… Но интересный…»

Василий смутился, отвел взгляд — извините, мол, но уж очень хорошо вы выглядите.

«Какая фигура, — на самом деле восхищенно думал Василий. — Вот с какой натуры ваять нужно. Но нет ни Фидия, ни Праксителя, чтобы на века сделать и чтобы лет через пятьсот ею любовались в Лувре или в Эрмитаже».

При всей современности фотографа и большом количестве музеев, которые он посетил, в том числе и в Америке, все-таки Василий ставил Лувр и Эрмитаж в своей классификации на первые места. У них и подбор произведений сильнее, и сами они больше других впечатляют. При этом он любил и Третьяковку, и музей Пушкина, и Русский музей, и музей Гуггенхайма, и галерею Тейт. Но одно дело любить музей, отдельные картины, а другое — иерархия. Он иногда мысленно пытался «поставить» лучшие свои фотографии в какой-то музей.

И вот уже Филипп, Игнат и Василий — в салоне бизнес-класса «Боинга-747», с небольшими бокалами шампанского в руках — здесь принято предлагать напитки еще до взлета.

— За успех! — предложил Игнат.

— Ни в коем случае, — застонал Филипп. — В начале дела тост только один — за удачу!

— За удачу, а после ее прихода — за успех безнадежного дела! — примирил компаньонов Василий.

Снова зазвучал Моцарт. Игнат достал свой мобильник.

— Кий сломался, любимая… Вот идём покупать… Чего так шумит?.. Машины кругом, понимаешь… На переходе стоим… Да, как только, так сразу… Плохо слышу… Батарейка садится.

Весьма кстати появилась строгая смуглая стюардесса, встала рядом и подняла указательный палец — выключить телефон. И не отошла, пока Игнат не показал ей погасший экран.