Мирко Благович - Начало истории (СИ)

Стойка бара отсекала четвёртую часть помещения. Ещё четверть занимали кабинки для посетителей. Остальное пространство отводилось под танцевальную площадку или, как сейчас модно говорить, данспол. Кабинки считались особым шиком нашего кафетерия. Они представляли собой пять резных столиков, огороженных панельными листами фанеры, обитой кожзаменителем. В каждом таком импровизированном кабинетике на стенах висели светильники с жёлтыми пластмассовыми абажурами и красочные глянцевые календари с непобедимыми Терминатором, Джоном Рембо, Чаком Норрисом и Ван Даммом. Ну не роскошь ли!

За барной стойкой располагалась нарядная квадратная витрина, подсвечиваемая двумя врезными лампочками. В витрине бармены расставляли бутылки с пивом, водкой, ликёрами и шампанским. Кричащие этикетки импортного алкоголя разительно отличались от простеньких советских этикеток, используемых в отечественном винно-водочном производстве. Оно и понятно. Капитализм! В один момент, резко, вдруг, без оглядки, хвалёная демократия сдёрнула политические и экономические занавесы, открыла границы, захлестнула Русский мир грязным потоком чужих принципов, чужих ценностей, чужой идеологии, чужой жрачки и выпивки. Свобода ведь! Ускорение! Новая жизнь! Казалось бы, совсем недавно газеты, журналы, телепрограммы и радиопередачи большим дружным хором клеймили проклятых западных империалистов, эксплуатирующих обездоленных рабочих. Романы, баллады и очерки сокрушались по поводу угнетённых Соединёнными Штатами негров. (Пардон, афроамериканцев). Фельетоны высмеивали частную собственность, а плановая экономика считалась суперэффективной. Телеграфное агентство Советского Союза (ТАСС) распевало дифирамбы строгой, но справедливой коммунистической системе (естественно, в пропагандистских рамках пролетарской идеологии). А тут, вдруг – на тебе! Оказывается, всё не так! Наоборот. Берите свободы сколько хотите! Пожалуйста, обогащайтесь! Торгуйте себе чем хочешь, почём хочешь. Ввозите в страну что угодно и как угодно. Не забывайте разве что таможенников умасливать, чтобы подмазанные колёса бизнеса как нужно и куда нужно покатились.

Несмотря на стремление либерализировать свой рынок, постсоветская экономическая система оказалась абсолютно не готовой к кардинальным изменениям. Зато западный плутоватый мирок в лице Германии, Голландии, Польши и Бельгии сориентировался очень даже быстро, оборотисто напихав в бывший Союз всяческого суррогата. Причём, вонючая буженина, мерзкая пятидолларовая выпивка, одноразовые зонтики, виниловые чемоданы и клеёнчатые плащи экспортировались капстранами исключительно под маркой «элит» и задвигались нашим людям за бешеные деньги. Многие, думаю, помнят хиты продаж 90-х годов прошлого века – забугорные паштеты из поросячьих хвостов, порошковые напитки «Юпи», маргарин «Раму» и спирт «Рояль» в литровой круглой бутылке. Когда в расцвете девяностых страждущий мужичок, взалкав, приглашал своего приятеля «ударить по клавишам», дружбан прекрасно понимал, о чём идёт речь. В хмельную обнимку они направлялись в ларёк, покупали «Рояль», банку кабачковой икры, два плавленых сырка и удалялись музицировать – глушить из литрового фугаса голландскую спиртяру. Иногда некоторые ценители бадяжили «Рояль» с тем же «Юпи». Получался удвоенный химический ужас. Помнится, полнации глушило этот «Рояль», вперемешку с «Юпи», «Зуко» или «Инвайтом», и он считался достаточно респектабельным напитком.

Это потом уже, спустя несколько лет, потихонечку начала всплывать пикантная правда о буржуйской выпивке и закуске. Помню, мама моего университетского приятеля, Лёхи, как-то вечером смотрела телик. Сериал закончился, и началась авторская телепрограмма «Записки путешественника», в которой приводили забавные факты из заграничного уклада жизни. В этих «Записках» Лёхина мама впервые и услышала кое-что про «Рояль». А точнее – увидела на экране знакомую бутылку, которая красовалась на прилавке… промтоварной лавки! Оказывается, жители Амстердама, Гааги и Эйндховена использовали горючий «Рояль» для разжигания дров и угля в каминах и мангалах. Ну и хохотала же Лёхина мама! У нас, видите ли, он в продуктовых ларьках и в комка́х (комиссионных магазинах) выставлен, а там… ох!

Заметим, в отличие от мамы, Лёхе было совсем не смешно. Как не смешно было и всем нам – его друзьям, когда он поведал эту отвратительную подробность. У нас вообще весь курс в универе, включая доцентов, профессоров и заведующих кафедрами, на этом «Рояле» сидел. По клавишам бил. Ввиду его исключительной дешевизны. Такая вот у нас светилась барная витрина…