Ксения Спынь - Дальний свет

— А… — их убийственная серьёзность была сейчас даже забавна.

— Вот так, а потом вся эта шумиха с Истрицком. То есть понимаешь, никаких официальных новостей не было, вообще нигде не промелькнуло, только непроверенное и через частных лиц… Мы, конечно, начали звонить. У вас что, телефоны сели?

— Отключили, — сказал Феликс (вдаваться в подробности ему почему-то не хотелось).

— Аа, а у нас уже сели. Ну так вот, тогда мы посовещались и решили-таки рвануть в этот Истрицк.

— И как там сейчас? — всё же спросил Феликс, отводя взгляд.

— Пепелище, — Рамишев покачал головой. — На юге сохранились кое-какие постройки и немного на севере, там даже, кажется, остались какие-то люди. А так вообще всё выгорело подчистую.

— Ясно, — кивнул он.

— Ну так вот, — продолжил Рамишев, — а там… мы туда добрались за три дня на его внедорожнике, — он кивнул на Пурпорова, — а там уже нам попался этот человек. Странный такой, будто из ниоткуда появился. И как специально для нас.

— Кто? — насторожился Феликс.

— Этот… как же, — Пурпоров несколько раз щёлкнул пальцами. — По фамилии такой из начала того века… Редисов, вот. Яков Редисов. С такими рыжими вихрами.

— Бобров, наверно?

Пурпоров качнул головой:

— Нет. Яков Редисов. Точно, Редисов.

— Ясно… — снова проговорил Феликс, на этот раз с ухмылкой. А даже почти поверил…

— И он, — снова взял слово Рамишев, — он рассказал, что вы уехали с Таисией Буловой, а Булова вроде как живёт в Каталёве. Значит и вас если где имеет смысл искать, то там.

— Так, стоп, откуда он знает про Булову? — Феликс нахмурился. Что-то он ничего не слышал раньше о таком странном знакомстве.

— Да вроде как общался с ней… Когда она сидела в Истрицке. Она же, говорит, интеллигентка, надо было ей отдельное помещение обеспечить, чтоб наш дурдом вокруг не плясал.

— Так и сказал?

Те оба закивали.

— Слушайте, что вы ему наболтали, что он вам всё это выложил?

— Да и не пришлось болтать особо…

— Бутылку поставили?

— Н-нет, — запнулся Рамишев. Пурпоров удивлённо поднял брови:

— Разве он из таких? Не похож.

— Нет, мы просто узнали, что он из местной ночлежки и спросили, не было ли приезжих в городе. Он вас сразу вспомнил и описал подробно. А тут мы уже нашли Булову, и Сибилла сказала нам, где вы… Что-то не так?

— Думаю, — Феликс оторвал взгляд от стены и попытался сделать его менее мрачным. — Думаю, не расписал ли он всё это, кроме вас, кому-то ещё. Кстати, а он не упоминал какой-нибудь…

«Какой-нибудь амулет», — хотел он сказать, но что-то остановило.

— Какие-нибудь… свои догадки, может быть. Прогнозы.

— Вроде нет… — Рамишев снова с сомнением взглянул на Пурпорова, но тут же просиял. — А, разве что он догадался, кто ты, и вообще, считай, твой фанат. Читал журнал Видерицкого и вообще… Ах да, кстати!

— Ага, забыли, — подхватил Пурпоров и вытащил из кармана белый запечатанный конверт. — Это тебе от Видерицкого.

— Что это? — мгновенно подобрался Феликс.

— Посмотри — увидишь. Мы объяснили в общих словах ситуацию, когда отъезжали в Истрицк, и он просил тебе передать.

— Ну вот просто отлично, да, — бросил он злобно, опираясь спиной о косяк притворённой двери.

Китти внимательно и молча смотрела на него, не вставая с кушетки.

— А мы-то думали, кто нас сдал в Истрицке, — он патетически взмахнул руками. — Теперь всё понятно. Не удивлюсь, если и тот телефон, который мы не опознали, тоже его.

— Может быть, — откликнулась Китти. — Но не факт.

— Я ещё всё думал в прежние годы, почему наш журнальчик не накрывают, высшие силы на нашей стороне, что ли… — Феликс вздохнул. — Какой же я идиот.

— Подожди, даже если это он, он едва ли знает про Каталёв. Только про Истрицк.

— Да не в этом дело, как ты не понимаешь!

Последнюю фразу услышали, наверно, даже внизу.

Феликс помолчал немного, заговорил снова:

— И вы посмотрите на него! Задобрить меня решил. Деньги присылает зачем-то… Или считает, что я их возьму?

— Я бы рекомендовала тебе взять, — спокойно сказала Китти. — Нам бы сейчас было нелишне.

— И ничего не значит, что он сдал нас? Ничего не значит, что горел Истрицк? Знаешь, как это называется? Это называется политическая проституция.

Китти чуть поморщилась:

— Н-нет, так называется несколько другое.

— Без разницы уже. Пусть подавится ими.

— Феликс, — она пристально смотрела ему в глаза. — От того, что ты их сейчас не возьмёшь, там уже ничего не изменится. А еда, бензин и прочие полезные фишки нам ещё нужны.