Марта Кристенсен - Башня на краю света

Пребен покраснел, переложил сигарету в другую руку, хотя вряд ли это сделало его поведение менее постыдным, вежливо кивнул. Судя по всему, эта тема серьезно интересовала его хозяев.

При последней фразе господина Хансена в комнату вошла фру Хансен.

— Пойди пожелай малышу спокойной ночи, — сказала она. — Все это совершенно справедливо, — продолжила фру Хансен, когда ее муж вышел. — Никогда, ни при каких обстоятельствах нельзя насиловать психику ребенка. Такое насилие может иметь самые ужасные последствия.

Пребен постепенно усваивал эту истину.

— Вот мы, например, — развивала свою мысль фру Хансен, — от Еспера ничего не скрываем. Он уже знает, откуда берутся дети, мы рассказали ему, как это происходит…

— А у вас много картин, — прервал ее Пребен, оглядывая комнату. Неучтиво, конечно, но ему уже стало не по себе от этих нескончаемых бесед на столь щекотливые темы. Подобное смущение было, видимо, результатом того, что ему никогда не разрешали ложиться в постель головой к изножью.

— Вам они нравятся? — Фру Хансен ничего не имела против разговора о картинах. — Они написаны в весьма современном стиле.

— О да, — согласился Пребен.

— Может быть, вам не совсем по душе современная живопись?

— Ну что вы, она мне ужасно нравится. — Пребену впервые пришлось выбрать какую-то позицию в отношении этой проблемы.

Когда господин Хансен, пожелав спокойной ночи Есперу, вернулся, жена лукаво взглянула на него.

— А тебе не кажется, что нам нужно бы по-настоящему познакомиться с Пребеном?

— По-настоящему? — не понял господин Хансен.

— Ну да. С бокалом в руке.

Пребен забормотал что-то вроде того, что не нужно ради него ничего устраивать.

— Вздор, — сказал господин Хансен, — ну конечно, по этому случаю надо выпить.

Он вышел на кухню и скоро вернулся с бутылкой и тремя бокалами, которые тут же наполнил и роздал.

— Ну, ваше здоровье и добро пожаловать, — сказал он, поднимая бокал.

— За то, чтобы вам было у нас хорошо!

— Большое спасибо, — отозвался Пребен.

— А знаете что, — восторженно воскликнула фру Хансен, когда они поставили бокалы, — почему бы нам сразу не перейти на «ты»! Мы же молодые, современные люди, к чему нам все эти церемонии, верно?

— Конечно, ни к чему, — согласился Пребен.

— Твое здоровье. — Она снова подняла бокал. — Зови меня просто Римса.

— Римса? — Пребен чуть не опрокинул на себя бокал с вином. Такое имя он слышал впервые в жизни.

— Ну да, Римса, — повторила она. — Вообще-то при крещении мне дали имя Ригмор, но друзья зовут меня Римсой, и ты можешь.

— А меня зовут Аксель, — сообщил господин Хансен. — Как окрестили, так и зовут.

— Ха-ха-ха, — рассмеялась Римса, — ну не чудо ли он? — Она вопросительно посмотрела на Пребена, который тоже вежливо засмеялся и согласился, что Аксель — чудо.

— Ну а теперь выпьем, — снова предложила Римса. — Пребен, Аксель и Римса и еще маленький, милый Еспер! Вчетвером мы весело заживем!

Пребен сказал, что не сомневается в этом.

Директор Аллерхольм оставил свой сверкающий, новый автомобиль у въезда в виллу. С тех пор как у него появилась новая машина, он не спешил заводить ее в гараж, как бывало со старой, а ставил на улице, чтобы соседи, ну и все, кому охота, тоже могли наслаждаться этим прекрасным зрелищем.

Перед тем как войти в сад, Аллерхольм еще раз любовно взглянул на автомобиль. Действительно, машина великолепная, подобной могут похвастать немногие. В Дании такой не купишь, единственная возможность заиметь ее — получить в подарок. И директору Аллерхольму преподнесло ее в виде подарка правление одного детройтского концерна. При этом поступило письменное подтверждение, что автомобиль — скромный дар правления Аллерхольму, после чего машину, естественно, пропустили в Данию без всяких препятствий.

Фру Аллерхольм лежала в шезлонге на террасе. На ней была форма полувоенного образца. Аллерхольм прикоснулся губами к ее щеке.

— У тебя вечером сбор? — кивнул он на ее форму.

— Да, занятия по гражданской обороне.

— Ну-ну. — Аллерхольм опустился в другой шезлонг. — Тепло как сегодня.

— Просто ужас. Я тут весь день сидела почти безо всего.

— А где Ульрик и Ильза? — спросил Аллерхольм.

— Играют в теннис, но должны вот-вот прийти.

Аллерхольм, кивнув, закурил. Он взглянул на сад, нуждавшийся, судя по виду, в поливке. Вот этим он сегодня вечером и займется.

Вскоре пришли Ульрик и Ильза, оба разгоряченные и потные после игры. Они кивнули отцу.