Марта Кристенсен - Башня на краю света

— Тебя извиняет единственно то, что ты еще слишком молод. И не можешь осознать всю неправильность своего поступка, — добавила Римса.

— Ты ведь даже не представляешь, какую травму нанес ребенку, — взывал к совести Пребена Аксель.

— Не наносил я ему никакой травмы, — оправдывался Пребен.

— Я говорю не о физической травме, а о психической. Я не удивлюсь, если по твоей милости он всю жизнь будет таскаться с каким-нибудь комплексом.

— Неправильное воспитание ребенка может сделать его преступником, даже убийцей, — продолжала Римса.

— Или сексуальным маньяком, — добавил Аксель.

Пребен подумал, что Еспер вполне может стать и тем и другим вместе и без его помощи, но вслух ничего не сказал. Лишь пообещал в дальнейшем не бить мальчика.

— Вот и хорошо, — сказал Аксель, — и не будем больше говорить на эту тему. Но если такое повторится, мы попросим тебя оставить нас. Ясно?

— Ясно, — кивнул Пребен.

Тучи рассеялись, и, чтобы показать Пребену, что он полностью прощен, Римса начала шутить.

— Оказывается, ты очень даже горячий парень, — улыбнулась она.

— Да нет, ну какой я горячий!

— А девушке твоей это нравится?

— Нет у меня девушки, — пробормотал Пребен.

— Ха-ха-ха! — рассмеялась Римса.

В маленькой мастерской, находившейся на одной из улочек столицы, фабрикант П. Момберг вместе со своим начальником производственного отдела полным ходом выпускали горелки для газовых плит, которые должны были снизить расход газа до одной десятой и тем самым сэкономить государству массу иностранной валюты. Изрядное количество горелок уже было готово для сбыта, Единственным их недостатком являлось то, что их сделали из незаконно закупленного сырья. Поэтому продавать их было пока опасно.

Такое двусмысленное положение начинало мало-помалу действовать Момбергу на нервы. До сих пор он только тратил, прибыли же не удалось выжать ни на медный грош. Дальше так продолжаться не могло. Но наиболее мучительной была мысль о том, что, закупив сырье, он совершил противозаконный поступок, и чем дольше придется ждать разрешения, тем сильнее увеличится риск, что его аферу обнаружат.

Фредериксену сложившаяся ситуация также была не по душе. Он и мысли не допускал, что пройдет так много времени, прежде чем предприятие вырастет до размеров, позволяющих ему занять более солидную должность. Он частенько подумывал, что ему куда больше подошла бы конторская работа — переписка с административными органами и тому подобное. Тогда он мог бы рекомендоваться повсюду начальником отдела, а тут только и делаешь что горелки, которые и продать-то нельзя.

— А что, если нам вообще не дадут разрешения? — нередко спрашивал он.

— Обязательно дадут! — отвечал Момберг, чья нервозность возрастала с каждым подобным вопросом.

— А вдруг все-таки не дадут? — упрямо продолжал Фредериксен. — Часть материалов мы использовали, не забывайте. И это висит на вас.

Последнее он добавил исключительно с тем, чтобы уязвить Момберга, на которого был немного зол — дело продвигалось слишком уж медленно.

Но вот однажды почтальон принес большой желтый конверт, на нем был указан адрес отправителя: «Министерство восстановления народного хозяйства». Момберг дрожащими руками распечатал его и вынул оттуда письмо. Мгновенно пробежал он его глазами, после чего раздался вздох облегчения. В письме сообщалось, со ссылкой на его заявление, что ему разрешается закупка всех перечисленных материалов.

— А я что говорил! — торжествующе воскликнул он и показал письмо Фредериксену. — Теперь мы можем начать продажу.

Фредериксен неторопливо и обстоятельно ознакомился с текстом.

— Ну что ж, очень хорошо, — сказал он. — Только продавать горелки мы все равно пока не имеем права.

— Это еще почему?

— Сперва нужно утвердить цену.

— Что?

— Цену утвердить, вот что. Тут же ясно сказано, что обращается особое внимание на то, что продажа изделий ни в коем случае не должна иметь места до тех пор, пока розничная цена не будет утверждена министерством.

— А ну, покажите! — Момберг схватил письмо. — Да, черт возьми, действительно. Я это место пропустил. Ну что ж, ничего не поделаешь, придется опять писать им, просить, чтобы утвердили цену.

Ощущения триумфа как не бывало; усталым жестом он вложил письмо в конверт.

— Может, было бы целесообразней поручить это дело мне? — предложил Фредериксен.

— Право, не знаю. — Момберг задумался. — Мне кажется, будет лучше, если я сам займусь этим.