Джон О'Хара - Жажда жить

— Не так громко, Эдгар. Я спущусь в кухню, посмотрю, все ли в порядке, и сразу вернусь.

— Поторопись, женщина. Как ты можешь отвлекать меня своей болтовней о всяких там сковородках да кастрюлях?

— Одна нога там, другая здесь.

— Свет оставить?

— Да, так в коридоре лучше видно, если ночной сиделке вдруг понадобится спуститься.

Мартиндейлы и Брок решили не привлекать другого врача: на третий день, в среду, О’Брайан заявил, что у Грейс однозначно пневмония. Высокая температура, слабость, бред, мокрота при кашле. Дом превратился в обитель молчания и едва слышных шагов. Когда садовнику по неосторожности случилось задеть ножницами баллон с кислородом, его обругали шепотом; привычными стали ранее незнакомые звуки, вроде звяканья склянок в черной сумке доктора О’Брайана, и приглушенного звона кухонного колокольчика, и окликов посыльного из цветочного магазина с неизменной фразой «Цветы для Тейт, распишитесь здесь» — того самого, что на той же неделе произносил: «Цветы для Гренвилл, распишитесь здесь» и «Цветы для Бэннона, распишитесь здесь». И звук, который по ночам разрывал тишину дома: кашель Грейс, начинающийся с громкого прерывистого откашливания, а затем учащающийся и постепенно глохнущий.

Время посещений — Бетти, Анны, Брока — было укорочено: сиделка заметила, что Грейс становится труднее поднимать руку, приветствуя гостей. А в пятницу, по предложению мисс Кармоди и указанию доктора О’Брайана, к Грейс вообще перестали пускать кого-либо.

— Мисс Кармоди, — спросила ее в тот день Бетти, — кого-нибудь конкретно она к себе зовет?

— Да нет как будто, миссис Мартиндейл. Вы хотите сказать — в бреду?

— Да.

— Нет, — покачала головой сиделка. — Но даже если и так, я бы не стала обращать на это особого внимания. Больные в бреду часто зовут тех, кого им вовсе не хочется видеть, могут называть имена, которые, допустим, попадались в газете, имена совершенно незнакомых людей.

— Ясно.

— Когда появится этот паренек, я о Джеке, мы позволим ей повидаться с ним. Насколько я понимаю, он будет сегодня днем. Пусть зайдет к ней на минуту. Но, возвращаясь к вашему вопросу, бредящих очень редко можно понять.

— Благодарю вас, мисс Кармоди.

— Не за что.

Никто из знакомых Бетти Джеков явно не мог быть таинственным незнакомцем, о котором говорила Грейс. Она просмотрела адресную книгу, списки членов форт-пеннского и сельского клубов, и все, что удалось извлечь из этого, — явно лишнее подтверждение того факта, что этим человеком не может быть Эдгар Мартиндейл, а также раздражительно большое количество мужчин по имени Джек, которых в принципе можно было заподозрить в склонности к адюльтеру, но которых по той или иной причине она отвергла в качестве возможных субъектов бредовых видений Грейс. Практически никакой информации из имени Джек извлечь было невозможно, поэтому Бетти даже не сочла нужным поделиться этой новостью с Эдгаром, который, выразив однажды свои чувства, неизменно проявлял к Грейс участие и заботу.

Кризис наступил в воскресенье днем, когда за обеденным столом собрались Мартиндейлы, дети Грейс и Брок. Дежурившая в это время мисс Кармоди попросила Бетти позвонить доктору О’Брайану. Доктор быстро приехал, побыл час, отлучился на два, вернулся еще на час, снова уехал и снова вернулся. Он пил чай в кабинете Эдгара, когда наверх пронесли баллон с кислородом. В комнату вошел Брок, но доктор даже не оторвался от чашки с чаем. Брок сел, уперся локтями в стол и положил подбородок на ладони.

— Ну что, доктор, решающий момент?

— Мм… — Доктор дожевывал бутерброд с ветчиной, запивая его чаем. — Если быть точным, то критический. Это прилагательное, заменяющее слово «кризис».

— Доктор, я знаю, что вы меня недолюбливаете, но, надеюсь, Грейс вы спасете.

— Да ничего я против вас не имею, Брок. Вы, конечно, бездельник, но вы можете себе это позволить. Не исключаю также, что как бездельник вы оказываете людям множество услуг, но это не мое дело. — Он налил себе еще чашку чаю.

— Каковы ее шансы?

— Не знаю.

— Мы делаем все от нас зависящее.

— Это вопрос? — поинтересовался доктор.

— Может, мои слова и прозвучали как вопрос, но разве я не имею права задать его?

— Вопросы задавать вы право имеете, а вот высказывать сомнение в том, что для Грейс делается все возможное, — нет. — Он вытер рот салфеткой. — На сомнения у вас не больше прав, чем у мужа той негритянки, которую я пользовал нынче днем. Вы знаете, что такое янусепы?