Рената Литвинова - Обладать и принадлежать

– Да, я тоже что-то не пойму. Похоже на молодую картошку, но и не похоже тоже… Брак, наверно. – И тут она оживилась. – А что ты, скажи, подумал про меня, когда я пришла с Господином, думал, кто я, я ведь не кололась… Помнишь, когда мы в первый раз познакомились? Ты мне еще сказал, где я вас мог видеть?

– Представь, – он закурил, – у меня… короче, было плохо, ничего такого не подумал.

– Понравилась я тебе или нет? Он пожал плечами.

– Сколько же ты должен работать для лекарства?

– Я ни дня в своей жизни не работал! – гордо сказал он. – И никогда не буду работать!

– Это что, у тебя протест? – удивилась она, не понимая специфику данного заявления.

Он стал стелить чистую постель. Лег к стене. Она на самом-самом краешке. Оба не раздевались. Закаркали вороны – утро. Встала. Оделась. Он очнулся.

– Ты что, уходишь?

– Да, – прошептала она.

– Ты ненормальная, – сказал он, тяжело вставая.

– Да…

– Мы так и не поговорили с тобой, про Новую Богиню, чем ты там занимаешься, что думаешь, а?

Он пошел за ней, провожая ее.

Вор в законе, седой здоровый мужчина, шевельнулся на широкой приподнятой лежанке и сказал:

– Слышь, не нужна тебе одна вещица?

– Какая? – спросила Рита.

Тот, не вставая, достал из кармана носовой платок, развинтил его и поднес к их глазам золотую брошку, но чудовищную по своему содержанию: какой-то мышонок с глазами-изумрудами и тельцем, покрытым серой эмалью и вкраплениями бриллиантов!

– Бриллианты, вещь тяжелая, из золота, вещь штучная! Такой второй в мире нет! Если ты хочешь себе, тебе отдам дешевле.

– Жалко, – сказала Рита, – столько бриллиантов потрачено на это…

– Не, ей не надо, видно, – сказал Гога. – Ты спи, Семеныч.

Тот спрятал опять в карман платок, не меняя статичной позы на спине, нога на ноге, в начищенных стариковских сапогах, руки на свитерном животе.

– А цепочки принести, посмотришь? – спросил он.

– Спасибо, – сказала Рита, а уже в коридоре прибавила: – Такой старый и тоже колется, да?

Когда она уже вышла за дверь, Гога в щель ей сказал:

– Представь, каково мне было тяжело лежать рядом с тобой и не прикасаться к тебе? – Он засмеялся.

Она вспомнила и достала из сумки пакет:

– Забыла, я принесла тебе рубашку, новая совсем. Хотела подкупить тебя, чтобы пустил. А ты так пустил.

– Спасибо, – сказал Гога, стесняясь, взял пакет, не разворачивая его. – Резко мне нельзя бросать, можно умереть.

– Боишься умереть, да?

– Я еще молодой. Хочу еще хорошо пожить. Что сказать этому парню? – вспомнил он.

– Что я ждала его, ждала…

На остановке остановилась, ожидая автобуса. Рядом стоял ребенок, непонятно какого пола, с женщиной. Он вдруг ни с того ни с сего плюнул Рите на пальто. Рита отошла, тогда ребенок напрягся и опять, стараясь попасть на расстоянии, плюнул в нее. Женщина стояла, отвернувшись, трагически курила и смотрела вдаль. Рита пошла по дороге. Ребенок смотрел ей вслед.

Через пять минут после ее возвращения домой – звонок в дверь. На пороге стояла Рива, почему-то в мокрой шубе и блестящем Ритином концертном платье, которое ей велико и волочится отдельно и помимо… Лицо смертельно усталое. Она прошла в комнату, сначала кинула на нее Ритин пистолет (Рита вскрикивает, схватив пистолет), скинула шубу.

– Он не поймал пулю телом, – сказала Рива.

– Пуля такая маленькая, – заговорила Рита, ощупывая пистолет, – мир огромен, ее, конечно, унесло вбок от этого урода. Но ты же плохо видишь, как ты могла пойти без меня?!!

Рива: Я попала… в эту… как ее, в визитку его! Рита: О Боже, куда?

Рива: В визитку его, ну, помнишь, в такую дурацкую сумочку, которую он все время крутил на руке. С документами.

Рита: А-ах!..

Рива: …Я не стала его убивать. Я дала выстрел поверх его головы. Давай подожжем его хозяйство, я знаю, где стоит его свиноферма.

Рита: У него – свиноферма?!!

Рива: Я пришла к нему домой. Села за стол. А в соседней комнате у него, оказывается, жена! А он берет трусы с батареи и вытирает ими стол передо мной и говорит: «Чистые! Чистые!..»

Рива замолчала, повернулась спиной – все платье сзади у нее было в крови.

Рита опять вскрикнула.

Рива (повернувшись в профиль и скосив на нее темные глаза, сказала страшным голосом, как Медея): Я продала все нательные драгоценности… мамино кольцо… и убила его ребенка.

Рита поет в ресторане. Двери раскрыты на улицу – видно, еще яркий день.

Мимо медленно проехал трамвай.

Рива сидит за столиком у сцены и оглядывает зал. В зале сидит компания людей: несколько полных женщин и немолодых мужчин – видно, что все сослуживцы.