Натан Дубовицкий - Ультранормальность. Гештальт-роман

Стрельцов сел на обломок скамейки, еще не перевернутой протестом, накинул на голову капюшон и понял: все это какой-то кошмарный бред, помутнение рассудка, охватившее его в сентябре и заканчивающееся здесь, на площади, что он как сомнамбула придумал себе цель, и двигался к ней, то приближаясь, то удаляясь, но с маниакальной настойчивостью, даже не отдавая себе отчет в том, что это полная чушь. И даже больше, он понял, что все, что сейчас происходит на площадях – все эти координационные советы оппозиции, «младоцентрята», мордобой, дележка власти без реальной власти, все эти лекторы, игры в политику – все это безумие вылили на них те, кто набирал кнопки на своих телефонах в call-центрах. Это как квантовая лингвистика: пространственно-дискретные события превращались в пространственно-непрерывные. И весь этот большой спектакль, вовлекающий сторонних людей под нелепыми предлогами и с нелепыми желаниями – все это бесконечная психолингвистическая драма дорог, по которым ты можешь бесконечно ездить, но никогда не сможешь сойти на обочину.

Мимо ветер проносил не только политическую агитацию, но и рекламу. Туры на Шри-Ланку не продавались, поэтому их втюхивали даже тут, во время митинга. «Посетите страну звездного лотоса!». На обратной стороне счастливые лица местных аборигенов, которых, скорее всего, убило в гражданской войне. Шизофренические продажи – неотъемлемая часть нашей культуры.

Мимо безучастно проходили полицейские. Хотя драка на Красной площади перешла в решающую стадию, этим было уже все равно. Словно уже нет начальства, нет приказов и нет никаких долгов.

По привычке один из них свернул к Стрельцову.

– Распиваем?

Федор не ответил. Полицейский не стал задерживаться, и прошел мимо, не срубив пару тысяч на карман.

– Бутылочку не отдадите? – Следом за полицией подошел бомж.

Обознался. Почему он решил, что Стрельцов пьет? Услышал от ментов? Они так сформировали привычными словами новую реальность, что выйти из нее у бездомного сразу не получилось.

– А вы еще и не пьете! – крикнул бомж, замахиваясь. Правда, чисто демонстративно, производя не действие, но лишь знак. – Совсем до ручки страну довели!

Федор ждал, что из кучек людей, разбросанных по площади, в паноптикум впишется еще один персонаж, третий, как обычно бывает в русских сказках. Но такой не появился.

Прислушавшись, можно было уловить те невероятные слухи, которые часто рождаются в толпе, когда ее уровень образования и критического мышления падает до самой тупой овцы. Двое впереди и правее обсуждали на полном серьезе как по Ленинградскому шоссе в центр едут танки и системы «Град» для расстрела оппозиционеров. Слева одна у другой спрашивала, выплатит ли ей правительство компенсацию за испорченный маникюр и даст ли ей оппозиция справку, что она не просто так прогуляла вуз.

Вой на Красной площади разрастался постепенно, но в какой-то момент начал усиливаться по нарастающей. Возбужденные битвой за судьбу страны, в интуитивном ощущении «решающего часа» многие, кто не ломанулся с националистами на главную площадь страны, решили исправить это упущение. Очкарики, что обсуждали танки, подскочили к Стрельцову и принялись отламывать доски от той половины скамейки, что оказалась разрушенной, выламывать их из спинки. Даже девицы с макияжем направились на подмогу сварого-поклонникам.

– Друг, ты с нами? – крикнул длинноволосый хипстер в желтой куртке поверх блейзера и пуловера.

Вот и третий из паноптикума.

Стрельцов отмахнулся, зазывающий исчез в людской толпе.

Почувствовав, как неимоверный холод зимы столкнулся с безудержным жаром отчаяния, рожденного где-то глубоко в душе, Федор поднялся на ноги. Он чувствовал, что все это – до последних мелочей – запрограммированная драма, дополнительный автомат, прикрученный к огромной машине города, который тоже работает без сбоев и провисаний.

– Бах! – тихо произнес он.

Стоило ему произнести это и опустить глаза на мятый серый снег, как с Красной площади донеслись отчетливые выстрелы. Нет, не те хлопки петард, что молодежные активисты кидали друг в друга, и не выстрелы из травматов, которые слышались все время, пока они с Мешковым пробивались от Васильевского спуска к Кремлевскому проезду. Нет. Самые настоящие выстрелы – винтовочные. Работали снайперы.

Одни расскажут, что полиция убивала беззащитных граждан, другие – что это провокация оппозиционеров, расстреливающих своих, как это случалось уже на Украине и в Черноруссии. Но это лишь разновидности правды, которые лягут в основу дальнейших повествований и только этим одним окажутся состоятельными. Никаких истин, одна сплошная симуляция всего.