Натан Дубовицкий - Ультранормальность. Гештальт-роман

Вскоре они благополучно миновали елку и уже приближались к Историческому музею, как впереди раздались сдавленные вопли, которые постепенно сменили звуки ликования. Солнце, проступившее из-за туч, осветила желто-золотые куртки просачивающихся на площадь по Кремлевскому проезду и через Воскресенские ворота воротиловцев.

Там тоже стояли заграждения, но они не спасали от толпы, нахлынувшей как прилив. Послышались крики полицейских и даже стрельба в воздух, но на них ответили градом кирпичей и кусков мостовой. Заблестели в воздухе даже коктейли Молотова. Полиция подняла в воздух металлические и плексигласовые щиты, но они не спасли от людской массы: первые оппозиционеры получили по голове дубинками, но вторые, смело перешагнув через упавших товарищей, перепрыгивали заграждения, расталкивали полицию и ломились на площадь, словно подстегиваемые каким-то безумием.

Толпа, что собралась в этой части Красной площади, пришла в движение. Перестроившись, отодвинув девушек ближе к елке, стоявшей в центре площади, парни развернули свой порядок и сцепились локтями. Федор и Денис оказались сразу за первыми тремя рядами, их в порядки не включили, а оттолкнули куда-то влево, ближе к кремлевской стене, на которой уже написал кто-то из митингующих: «Я не гей, все геи сидят в Кремле». Воспользовавшись случаем, они просочились как можно ближе к ней. Но и там активисты были на взводе, вытаскивали из-под курток обрезки труб, биты и куски дерева, делились подручным оружием и словно заправские берсерки доводили себя до неистовства, выкрикивая партийные лозунге.

– Ну все, я за страну спокоен, – пошутил Мешков.

Стало очевидно, что и оппозиция тоже готовилась к выборам, учтя опыт десятых годов. Они уже не смахивали на интеллигенцию, хипстеров и импотентствующую либерастию. Их ударной силой были националисты. На подходе к порядкам первые делали ступени, переплетая пальцы рук, а бегущие за ними на них становились, прыгали и накрывали порядки «младоцентрят» словно ковром накрывают ряды колючей проволоки. Падающие порядки открывали путь для третьей волны, которая бежала по своим и по чужим, пробиваясь в самое ядро митингующих. Ее участники устроили страшную давку уже ближе к елке. Посыпался отборный мат, в воздух взвились дубинки и обрезки труб, посыпавшиеся на головы радикалов.

– А где военные? Где спецслужбы? – крикнул Федор Денису.

Но тот уже изрядно оторвался от него, попытался перемахнуть через ограждения на территорию мавзолея, но повалился вместе с ним. Об него уже кто-то запнулся – без куртки и без символики, но со здоровенным «знаком Сварога» на горбу, выложенным серебряным скотчем.

Неподалеку распылили перцовый баллончик, потому дышать сразу стало трудно, а глаза защипало от едкой смеси в воздухе.

– Если не вырвемся, нас тут перетопчут, – крикнул Мешков. – Сюда давай!

Стрельцов изо всех сил рванул в его сторону, но столкнулся со здоровым детиной из ППЦ, которому забыли сказать кого бить – белофутболочников или желтокурточников – и он бил наотмашь всех подряд, раздавая отвесистые оплеухи и тем и другим. Он и Стрельцову заехал бы между глаз, если бы тот не крикнул что было сил: «Сзади!», от чего тот повернулся. И это дало Федору возможность протиснутся между ним и двумя хлипкими очкариками в куртках «Game over» и «Воротилова в президенты», сильно смахивающими, как и он с братом, на близнецов.

Когда до Мешкова оставалось метров пять, Стрельцова кто-то схватил за шиворот, и чуть было не повалил на землю: стиснувшиеся ряды справа и слева так зажали Федора, что тот физически не смог упасть. Но голову повернуть смог.

– Вот ты где, сучара! – произнес тот, кто держал его за воротник.

Федор сразу же узнал расписанные татуировками предплечья Гены, «младоцентренка», приходившего к нему агитировать за КПЦ. Давно, чуть ли не в прошлой жизни, месяца за три до наличной здесь феерии. На нем была футболка его политических недругов из ППЦ, но сейчас это ничего между ними не меняло.

Стрельцов вовремя сообразил что происходит и уже было замахнулся чтобы заехать изо всех сил прямо в логотип ППЦ, пришитый к вязаной шапочке, и находящийся аккурат промеж глаз, но тут приливной поток желтых навалился слева и повалил Стрельцова на холодную мостовую площади, утыканную аккуратными квадратными булыжниками, словно активной броней.

– Вот тебе, падла! – Гена замахнулся и залепил ногой в живот. Как тогда, под аркой в его дворе.