Элис Хоффман - Карибский брак

На неудобства он не обращал внимания. Роскошь была ему ни к чему. Во дворе за магазином была уборная, в комнате туалетный столик с умывальником. Брился он через день, волосы теперь постоянно связывал сзади кожаным шнурком. Он продал оба дома, что позволило уплатить все долги и оставить приличную сумму для вложения в дело. Рахиль ходила вместе с ним осматривать дома перед продажей. Сначала они отправились в дом Исаака. Их шаги по керамическим плиткам пола отдавались в душном воздухе гулким эхом. На пороге их с Исааком спальни она задержалась и протянула руки, словно в молитве. Стоявший рядом Фредерик почувствовал комок в горле.

– Ее здесь больше нет, – мрачно произнесла Рахиль, пристально вглядываясь в комнату.

– Ее? – переспросил Фредерик, думая, что ослышался. Она имела в виду, по всей видимости, его дядю Исаака.

– Ее призрака.

– Ах, призрака! – сказал он, чувствуя облегчение оттого, что она не скорбела о бывшем муже. – Значит, в доме водятся привидения?

– Вы не верите? – Рахиль развернула плечи, словно собралась драться. – Это была его первая жена, которую он любил всю жизнь.

– Он любил вас, – выпалил он непроизвольно.

– Почему вы так думаете?

– Потому что иначе он был бы глупцом, – ответил Фредерик, пожав плечами.

Они прошлись по пустой лоджии, опоясывавшей комнаты. Вся обстановка была продана и вывезена. Только детскую куклу забыли в углу.

– Вы же видели, как он вел дела, – мягко отозвалась Рахиль. Ей было не по себе в пустом доме, потерянном из-за роковых ошибок. – Может быть, он и был глупцом.

– Ну а я не глупец, – заявил он без обиняков.

Через террасу они вернулись к воротам, украшенным цаплями. Небо было опалового цвета. Рахиль заслонила рукой глаза от солнца, чтобы заглянуть в глаза Фредерику. Это было примерно то же самое, что попасть под дождь.

Энрике официально назначили управляющим, он работал не покладая рук и вводил Фредерика в курс дела. Учителем он был хорошим, а с подсчетами управлялся не хуже Фредерика. Зачастую они засиживались над бумагами допоздна, и Розалия приносила им ужин. Фредерик вскоре заметил, что они испытывают нежность друг к другу, как давние любовники.

– Она ваша жена? – спросил он Энрике однажды.

– Какое вам дело? – ответил тот, отвернувшись, и Фредерик оставил эту тему.

Позже, когда они закрывали контору на ночь, Энрике сказал:

– У меня была когда-то жена, но мы все время ругались с ней. А теперь я даже не знаю, жива ли она. Это было на другом острове, в другой жизни. Так что я не могу жениться.

В дальнейшем они избегали разговоров на личные темы, которые были слишком болезненны, и занимались в основном конторскими книгами. Они оба считали, что торговля в магазине – наиболее прибыльная статья дохода, и по предложению Энрике сосредоточились на повышении товарооборота. Морские перевозки приносили убытки из-за штормов, пиратов и налогов. «Фортуна – отвратительный деловой партнер», – говорил Энрике. Фредерик во всем следовал советам своего управляющего. Они будут торговать ромом и патокой, а с ненадежными перевозками пускай рискуют другие.

Когда Фредерик не следил за собой, он начинал мечтать о Рахиль. Но в общении с ней он был сдержан. Женщины в синагоге судачили о ней: она задирает нос, высказывает все, что думает, словно мужчина, и грубит другим женщинам. Он старался не слушать эти пересуды. Это, в конце концов, было не его дело. Но когда дамы из Общества богоугодных дел приглашали его на свои обеды, отказываться было бы невежливо. Эти обеденные собрания были обставлены очень официально. У Фредерика был только один черный костюм, и Розалия гладила его всякий раз, когда он выходил куда-нибудь по вечерам. Вскоре он понял, что его представляют всем незамужним молодым женщинам и девушкам по очереди. На одном из обедов было очень жарко, да и обстановка действовала ему на нервы. Он вышел во двор, прихватив с собой стакан рома. Во дворе было еще жарче, но тут он хотя бы был один – как он думал. Однако вскоре он заметил неподалеку какую-то тень. Сначала ему показалось, что это одна из тех странных голубых цапель, каких он видел на болотах, но затем он увидел, что это старая женщина в платье лазоревого цвета.

– Вы знаете, что такое грех? – обратилась она к нему.

– Прошу прощения? – отозвался он, опешив, и стал отмахиваться от мошкары, которую, по-видимому, привлекал лосьон для волос, которым он пользовался.

– Это то, чего вы хотите, но не можете получить, – сказала мадам Галеви.