Элис Хоффман - Карибский брак

– Вы не хотите поехать домой на Рождество? – спросила она Аву, когда они проводили ревизию буфетной. Ава была ошеломлена вопросом о ее планах.

– Я бы с удовольствием, – ответила она осторожно, – если я не нужна буду вам здесь.

– У вас ведь ферма там?

– О да, – ответила Ава, покраснев от удовольствия, что может поговорить о родном доме. – Мы разводим в основном цыплят и коз.

– Поезжайте обязательно, – сказала Лидия. – Мы оплатим эти дни как обычно.

В канун Рождества, когда падал снег, Лидия писала тридцатое письмо. Этот день они всегда проводили дома. Они не праздновали христианское Рождество, но радовались тому, что в городе было тихо и мирно, в отличие от волнений и беспорядков, случавшихся в течение всего года. Лидия сидела в гостиной, дети спали. Из сада пришел Анри. Небо было ясное, и он ходил смотреть на звезды. Он отряхнул снежинки с пальто и с удовольствием разглядывал огонь в камине, жену с конвертом на коленях и щенка по имени Лапен, или Кролик, которого дети выпросили у них и который теперь мирно посапывал на зеленой подушечке.

– Если у нас будет сын, – сказал Анри, – мы назовем его Лео в честь созвездия Льва.

– А что, если я не такая, как ты думал? – спросила Лидия, нахмурившись и внутренне напрягшись.

Анри сел рядом с ней.

– Ты имеешь в виду, не такая богатая, отец почти ничего тебе не оставил? Ты же знаешь, что это меня не волнует. Мы достаточно обеспеченны.

– Боюсь, отец был ужасным человеком и вел себя безобразно.

– Он умер, так что это не имеет особого значения, как и деньги. Мы немало выручили за старый дом, и наши девочки не будут бедствовать.

– Но что, если я все-таки не такая, какой ты меня представлял?

Он поднялся и налил Лидии и себе по бокалу вина.

– Думаешь, я тебя плохо знаю?

В этот момент ей хотелось обнять его и бросить тридцатое письмо в ярко горевший камин. Она вспомнила, как в детстве ездила с родителями к морю. Они посетили древнюю Ла-Рошель, знаменитую своими солевыми залежами и развалинами крепости. Она не помнила, что была когда-то на берегу океана и он заворожил ее. Ей тогда было лет семь. Ей показалось, что кто-то негромко произносит ее имя, кто-то знакомый зовет ее. Она пробралась к самой воде по камням из мягкого глинистого минерала с окаменевшими останками улиток и морских существ, живших еще до появления на земле человека. Мама испуганно ринулась за ней, крича: «Не смей, не ходи туда!» Лидия думала, мама боится, что она упадет в воду или прибойный поток захватит ее, но теперь поняла, что дело было не в этом. Просто море слишком сильно притягивало ее, было хорошо знакомым, совершенным и прекрасным. Казалось, что они принадлежат друг другу.

Лежа в постели, она рассказала мужу все, боясь взглянуть на него.

– Если твоя мать не была еврейкой, значит, ты не принадлежишь к этой нации, как и твои дети.

– Это легко поправить, – сказал Анри. – Можно перейти в другую веру, если возникнет необходимость.

– Но это невозможно для меня. Моя бабушка из Африки была рабыней.

– Мне абсолютно все равно, кто были твои родители, – ответил он. – Для меня важна лишь ты и твое сердце.

Ее самозваная мать была права в одном: с ним она не будет знать горя. Но ее сердце уже давно было разбито – из-за этого она и заболела лихорадкой, после которой утратила свое прошлое и саму себя.

– А как воспримут это твои родные? – спросила она.

– Ни к чему посвящать их во все интимные подробности нашей жизни.

Она поняла, что он не уверен в их реакции, они вряд ли отнеслись бы к изменению истории ее жизни с такой же легкостью, как он. Семейный бизнес зависел от отношений между людьми не в меньшей степени, чем от взлетов и падений в мире финансов. Все дела они вели с другими еврейскими семьями, принадлежавшими к той же общине. Перипетии, связанные с королем Луи-Филиппом, почти не коснулись благополучия евреев в прошлом, но его равнодушие к судьбе трудящихся привело к серьезным бунтам. Собирались толпы людей, возмущенных тем, что попираются их элементарные права, и черный дым наполнял улицы города. Для успешного развития бизнеса Коэнам было важно, чтобы сохранялась спокойная обстановка, а наличие невестки с сомнительным прошлым могло привлечь к ним нежелательное внимание и поколебать установившееся равновесие. Однако при всем том Лидии очень не хотелось лгать дедушкам и бабушкам, дядям и тетям ее детей.

– Но я хочу, чтобы они знали правду. Один раз я уже потеряла себя и заболела.