Борис Сопельняк - Рядовой Рекс (сборник)

– А собаке? – всполошился Собко.

– Он сало не ест, – ответил Громов. – Попозже сварганю какую-нибудь похлебку.

– Тогда давайте о деле, – расчистил стол Собко. – Докладывай, Герман, о твоем плане.

Крайс достал карту, разложил ее на столе и приступил к делу.

– В общих чертах план вам известен. За мостом мы наблюдаем уже две недели. Знаем его пропускную способность, составили график смены караулов, начертили схему противовоздушной обороны и, самое главное, убедились, что мост заминирован. Основной заряд в районе третьей опоры. Провода идут под нижней частью перекрытия, следовательно, ни осколки, ни пули им не страшны.

– Прекрасно! – не удержался Виктор. – Это то, что нам надо.

Крайс с удивлением взглянул на Громова, но тот махнул рукой: продолжай, мол, дальше.

– Бункер управления в пятидесяти метрах от моста. Подобраться к нему невозможно. Уничтожить – тем более: эту бетонную чашу не возьмет ни одна бомба. Значит, работать надо на мосту. В нашем распоряжении новенький «опель-капитан», документы на имя полковника Крюгера и…

– …сам Крюгер, – закончил Громов.

– Нет. Он уже на левом берегу. Крюгером заинтересовались в Москве.

– Жаль.

– Нет, Виктор, жалеть не о чем. Крюгер прибыл с инспекционным заданием, он хорошо знает структуру тыла, организацию долговременной обороны, а в нашей операции он совершенно бесполезен. Но раз наш оберст-инспектор из Ставки, почему бы ему не проверить систему уничтожения моста? Главное, добраться до проводов, а там я что-нибудь придумаю. Но как до них добраться, ума не приложу.

– Я уже придумал, – бросил Виктор и стал рассказывать о своей идее ложной бомбежки моста. – Во время бомбежки мы должны быть в районе третьей опоры, – подчеркнул он.

– Все понял. На мосту спрятаться негде, поэтому будет совершенно естественно, если мы заберемся под перекрытие, поближе к проводам.

– Вот именно!

– А если летчики промажут и угодят в мост? – покачал головой Собко. – Если заряд сдетонирует? Если охрана вас разоблачит? Если…

– Да брось ты, Федор! – отмахнулся Громов. – На войне этих «если» каждый день по тысяче – и ничего, живем, бьем фрицев и в Берлин еще войдем.

– Въедем, – поправил Маралов. – Я обещал подвезти тебя на броне? Обещал. Значит, сделаю. Да и Герман, глядишь, подключится. Соскучился, поди, по танкам-то?

– Еще как! – вздохнул Крайс. – Когда работал в гараже, хотел угнать «пантеру» и посадить на нее партизан.

– Было дело, – усмехнулся Собко. – Еле отговорил. Не партизанское это дело – разъезжать на танках. Как, впрочем, и захватывать мосты. Подорвать – другое дело.

– Не ворчи, – остановил его Виктор. – Мост будут брать офицеры доблестной Красной армии. – Громов встал и торжественно продолжил: – Разрешите выполнить почетную миссию, которую на меня возложило командование, и вручить старшему лейтенанту Крайсу погоны офицера Красной армии.

Герман вытянулся по стойке «смирно», облизнул пересохшие губы, отчеканил «Служу Советскому Союзу!» и бережно взял погоны с тремя маленькими звездочками и символическими изображениями танков.

– Ну вот, одним танкистом теперь больше! – поздравил его Маралов. – Пошли пехоту к черту и валяй в мой батальон! Роту дам с ходу.

– Володька, не сманивай людей из разведки, – погрозил пальцем Громов. – Не то пожалуюсь Рексу.

– А-а, – отмахнулся Маралов. – С Рексом мы договоримся. Нет, в самом деле. Тебе же, Герман, наверное, и ходить трудновато, не то что бегать.

– Ничего, я привык, – ответил Крайс. – Хотя, конечно, иной раз сам себя тащу за шиворот.

– Ну вот, а в танке будешь кум королю!

Крайс и так и эдак вертел погоны, не стесняясь, гладил.

– Я же носил петлицы, – виновато пояснил он. – А погоны… Их я даже не видел.

– Надо примерить! – подхватил Маралов.

– Не на что. У меня нет ни гимнастерки, ни тем более кителя.

– Не тушуйся, Герман. Все будет. И гимнастерка, и китель, и дырки под ордена просверлим. Но сперва надо взять мост, – гнул свое Виктор. – Итак, ты работаешь в форме оберста. А я?

– Вахмайстера… А как у тебя с немецким?

Громов произнес несколько фраз. Крайс неодобрительно покачал головой.

– С таким произношением лучше помалкивать. Или мычать что-нибудь нечленораздельное. Идея! – воскликнул он. – Будем считать, что после контузии у вахмайстера еще не полностью восстановилась речь. Но так или иначе с этого момента говорим только по-немецки и ходим в немецкой форме. Ферштеен, гepp вахмайстер?