Борис Сопельняк - Рядовой Рекс (сборник)

Рекс посмотрел на Маралова, потом – на хозяина и вдруг широко и со сладким подвывом зевнул: о чем, мол, с вами, трепачами, говорить?

Землянка буквально взорвалась от смеха! Все трое еще хохотали, когда приоткрылась дверь и вошел тщательно выбритый и аккуратно причесанный человек.

– Разрешите? – неуверенно обратился он.

– А, это ты, – вытер слезящиеся глаза Собко. – Входи, Герман, входи.

– Может, я некстати? Может, испорчу ваше веселье? – чуть обиженно дрогнул его голос.

– Не испортишь. Знакомься. Товарищи прибыли с левого берега, чтобы изучить твой план.

– Старший лейтенант Герман Крайс! – вытянулся гость.

– Капитан Громов, – приподнялся Виктор.

Маралов тоже приподнялся, нечленораздельно буркнул свою фамилию и снова забился в угол.

– Садись, Герман, – пододвинул чурбак Собко. – Разговор, как я понимаю, будет долгий.

Крайс пододвинулся к столу, поправил и без того идеальный пробор и поднял глаза на Громова.

«Похож, – отметил про себя Виктор. – Даже слишком похож. И пробор на левой стороне, и родинка под левым ухом, и… Что еще? Других особых примет вроде нет».

– Вы меня извините, – откашлявшись, начал Виктор, – но несколько вопросов я должен задать.

– Конечно. Я понимаю, – немного побледнел Крайс.

– Фамилия начальника вашего училища? – начал Громов с самого простого вопроса.

– Начальника? Сейчас вспомню, – потер Крайс переносицу. – Якушевич? Точно, Якушевич.

– Сколько окон было в казарме?

– Н-не помню, – еще больше побледнел Крайс. – Не считал. Даже в голову не приходило.

– Здание пятиэтажное?

– Учебный корпус – да. А казарма трехэтажная.

– На каком ярусе вы спали: верхнем или нижнем?

– На нижнем. Верхнего вообще не было.

– Только в вашей роте?

– Да нет. В казарме стояли только одноярусные койки.

– На каком маршруте трамвая ездили в увольнение?

– Ни на каком. Трамвая там и близко не было.

– Ранение у вас осколочное или пулевое?

– Осколочное.

– Покажите.

– Вы серьезно?

– Абсолютно.

Крайс снял сапог, размотал портянку и закатал штанину – красно-синий рубец наискось пересекал неровно сросшуюся голень.

– Спасибо. Еще раз извините, – сел на свое место Виктор. – Связь с семьей поддерживаете?

– С прошлого месяца. Раньше не было возможности: не знал, куда эвакуировалась жена.

– И где она теперь?

– В Оренбурге.

– Сколько получили писем?

– Два.

– А написали?

– Три.

«Все верно, – подумал Виктор. – И Галиулин почерк сличал, и жена признала почерк мужа».

И тут из угла выдвинулся Маралов.

– У меня к вам всего один вопрос, – сказал он, – вернее, одна просьба.

Крайс вопросительно поднял глаза.

– Покажите ваши руки.

Крайс положил на стол ладони.

– Не припомните, где расплющили ноготь большого пальца?

– Подо Львовом. Во время отступления. Меняли траки на гусенице. Я помогал. А механик-водитель промахнулся и кувалдой звезданул по пальцу, – поморщился Крайс.

– Как он выглядел?

– Кто?

– Ну, тот, с кувалдой?

– О-о, этого злодея я никогда не забуду! – усмехнулся Крайс. – И фамилия у него, как говорится, от бога: сам рыжий, как морковка, и фамилия Рыжаков.

– Точно! – обрадовался Маралов. – А меня не помните?

– Извините, – смутился Крайс. – Но… сами понимаете. Вы танкист, это ясно. И ранение ваше типичное для танкиста. Нет, не припоминаю. Вернее, не узнаю.

– Да Маралов же я! Лейтенант Маралов! – вскочил он.

– Мара-алов?! – вскочил и Крайс. – Тот самый лейтенант, который двадцать километров тащил меня на буксире?!

Маралов порывисто обнял Крайса. Хлюпнул носом. Взъерошил его волосы и виновато сказал:

– Извини, Герман. Но, сам понимаешь, надо было убедиться, что ты – это ты.

– Я не в претензии, – моргал покрасневшими глазами Крайс. – Понимаю… Всякое бывает.

– Уф-ф, – вздохнул Громов. – Ну просто гора с плеч!

– Вот и ладно. Вот и хорошо, – радостно засуетился Собко, доставая бутыль, кружки и ломоть сала. – По русскому обычаю такое дело надо обмыть.

– И утопить, – добавил, потирая руки, Маралов. – Чтобы, значит, больше не думалось и не гадалось.

– Как старший по возрасту и как хозяин этого дома, – обвел Собко взглядом стены землянки, – предлагаю выпить за знакомство – это раз! – поднял он палец. – А во-вторых, давайте перейдем на «ты», забудем звания и должности. У партизан все проще, мы обращаемся друг к другу по именам, фамилиям, а то и по прозвищам.

Все дружно осушили кружки и стали закусывать.