Игорь Юрасов - Божественная Земля

Она и не могла быть другой. Она застраивалась Советской.

А зарево на востоке всё разгоралось. Оно уже полыхало в полнеба. На улице вдруг появилось много людей.

И все они, и мужчины и женщины, с выражением удивления и восторга на лицах смотрели в одну сторону: на восток, туда, где полыхал и разгорался всё ярче этот фантастический, завораживающий, гипнотически действующий на сознание, необычайный арктический костёр.

И наконец они увидели край солнца, появившийся над горизонтом. У всех раздался вздох облегчения. И понятно. Они так давно не видели светило. Без малого почти два месяца. Они устали ждать. Некоторые уже не верили, что когда-нибудь оно вообще появится. И тем не менее, против их ожиданий, оно появилось. Возникло над горизонтом! Светило, яркий костёр, дающий всему живому надежду и жизнь.

Медленно ярко-оранжевый диск вставал над горизонтом. Те, кому повезло бывать на Заполярном Севере, знают, что в первый день над горизонтом появляется только краешек солнца. Оно как бы осторожно выглядывает над скованными жуткой стужей, промёрзшими насквозь на века горами и долинами, словно для того, чтобы посмотреть и спросить: как вы здесь, люди? Вы ждёте меня? У вас всё в порядке?

А это солнце всё вставало и вставало, пока огнедышащий огромный лик, в несколько раз больше обычного, появился в пылающем, огненном костре зари. Оно поднялось всё над горизонтом и остановилось, разглядывая посёлок и людей, как бы в изумлении, и вопрошая: куда оно попало? как вы без меня здесь, люди? всё ли у вас хорошо и рады ли вы мне?

А люди ждали. Все знали, что это не солнце. Что это только его изображение где-то вверху над землёй, как в зеркале, в ионосфере.

Но лица у всех выражали радость, и восторг, и изумление, и полное почтение давно не виденному светилу. Некоторые женщины плакали.

А солнечный фантом, объявившись на небосклоне, повис, рассылая повсюду по небу языки пламени, затем начал расплываться, превратился в эллипс, эллипс растёкся в алую линию, огненной рекой текущую по горизонту, а потом исчезла и линия, и яркий было, но необычайно короткий солнечный день перешёл понемногу в серые, стремительно сгущающиеся сумерки. Через небольшое время полярная ночь опять вступила полностью в свои права над всей Новой Землёй, над Норо я.

Невидимые было при солнечном свете уличные фонари снова ярко вспыхнули, освещая улицы, и поселение, иллюминированное, как корабль тёмной ночью в море, поплыло опять, ярко сияя иллюминацией, в неведомую даль во мраке полярной ночи.

Они прошли к центру поселения и зашли в кафе, которое они ласково называли таверной. В таверне было тесно от людей во флотской форме с солидными званиями от капитана-лейтенанта до капраза. Несколько накрашенных девиц скрашивали их общество. Поддатый лейтенантик у входа вежливо уступил им дорогу.

– Как вам сегодняшнее представление? – любопытствуя, осведомился он.

– Мы не впервой его видим, – улыбнулся Иван Иванович.

Они нашли свободный столик, пригласили лейтенантика: «Садись, служивый!», потом долго сочувственно слушали жалобы лейтенантика на службу, на тяжёлый полярный быт, по-отечески доливая ему кофе из чайника, в котором было всё, что положено на флоте согласно штатному расписанию.

Иван Иванович утешал лейтенантика, слушая товарищей по работе, и думал: «Я ведь зачем-то сюда ехал. Мне что-то здесь было нужно. Не может быть, чтобы я приехал сюда просто так, посмотреть на солнце и посидеть в забегаловке. Стоило собак запрягать!»

Наконец они порешали все вопросы, выпили весь кофе, утешили, как могли, служивого, и Иван Иванович после седьмой или восьмой кружки кофе начал наконец понимать, для чего он сюда приехал.

– Не дрейфь, служба! – вставая и пожимая всем руки, потому что не знал, увидятся они ещё сегодня или нет, сказал он лейтенанту. – Ты ещё с удовольствием и гордостью будешь вспоминать годы, проведённые здесь. Север любого мальчишку человеком сделает. – И, глянув на часы, не опаздывает ли, заспешил к выходу.

Выйдя на улицу, он неторопливой походкой человека, решившего на сон грядущий слегка развеяться и прогуляться по Арктике, дошёл до почты.

– Нет ли вам чего? – пропела дежурная, просмотрев документ и затем перебирая корреспонденцию. – Вот служебное письмо, вот, вот, вот, а вот телеграмма.

Иван Иванович внезапно почувствовал, как у него опустилось сердце.

«Неужели? – подумал он, пока дежурная подавала телеграмму. – Да не может быть! Кому же посылать мне телеграммы? У меня никого нет!» – и, прочитав, от волнения долго не мог понять смысл.