Игорь Юрасов - Божественная Земля

Что же говорить о людях! И здесь, в этом мало кому известном поселении, считающемся столицей НОРО Я, Новой Земли, жизнь фактически обосновалась на границе всего живого.

Похожие впечатления остались у Ивана Ивановича и от посещений Кольского полуострова, хорошо обжитой, многолюдной Северной Швейцарии, где граница жизни составляет всего каких-нибудь триста-пятьсот метров вверх по ординару, от нулевой отметки уровня моря.

Нечто похожее он видел и на Таймыре. Но там везде была жизнь. А здесь, на этой насквозь промёрзшей земле, кроме Белушки и двух, от силы трёх, небольших селений, на сотни километров вокруг не было ни единого живого существа, разве что забредёт ненароком ненадолго белый медведь или тюлень, проплывая на льдине, глянет удивлённым взглядом на занесённую снегом, одинокую и пустынную, взгорбившуюся среди ледяных полей и торосов, поднявшуюся со дна моря и чем-то напоминавшую спину небывало, фантастически огромного кита землю.

Эту землю изображал в сине-белых тонах первый президент НОРО Я, всемирно известный художник Тыко Вылка. Эту землю пытался в меру дарования отобразить в своих картинах Иван Иванович. И не только он.

Много художников, с большим трудом преодолев заградительную систему пропусков, пытались понять и отразить в картинах своё понимание этой земли. Её красоту и величие.

Действительно, эта земля была достойна преклонения. И Иван Иванович был полностью покорён этой землёй. И не он один. Север навсегда покоряет своей необычной красотой людей, побывавших за Полярным кругом хотя бы однажды.

И, пожалуй, в памяти Ивана Ивановича было мало других, настолько необычных земель, от которых он мог испытывать такое наслаждение и восторг. А земель он повидал в достатке. И люди, окружавшие его, его товарищи, вполне разделяли его восхищение.

Они полгода не видели ничего, кроме гор, снега и плохой погоды и теперь, оказавшись на краю поселения, в котором по улицам ходили люди и было всё необходимое для нормальной человеческой жизни, балдели от предвкушения, наслаждаясь увиденной многообещающей картиной.

– Живут же некоторые! – сдвинув дымящуюся сигарету в угол рта, завистливо посетовал дежурный.

Даже жизнь в этом оторванном от нормального существования поселении казалась им раем.

– И всё у них есть, и им ничего за это всё не бывает. Как-то вот так, однако! – одобрительно высказался, щуря в улыбке раскосые глаза, Хиля.

Они стояли и смотрели на селение, на занимавшийся над зданиями сизый рассвет. Восток всё светлел и светлел. И неожиданно они переглянулись. Их лица выражали удивление и восторг одновременно.

– Неужели? – недоумевая, воскликнул один из них.

– Я говорил! – удовлетворённо, с нотками превосходства в голосе сказал дежурный. – Я всем вам говорил, что сегодня мы увидим восход солнца. А вы не верили. Вот вам пожалуйста! Глядите!

– Не время вроде бы, – осторожно возразили ему.

– А здесь солнце не спрашивает, время – не время.

Для новоземельского солнца расписание не писано. Встаёт, когда ему, его сиятельству, вздумается. И не спрашивает ни у кого разрешения.

Дежурный был молод, высок, красив, из тех, кому счастье везде само идёт в руки. И счастье уже шло; не шло, а бежало само по центральной улице, направляясь прямо к ним, к небольшой группе людей, стоявших на пригорке на краю селения перед машинами.

Одето было счастье в шикарную пыжиковую шубу и расшитые бисером лёгкие унты, а из-под лисьего малахая на плечи выбивалась роскошная, пшеничного цвета, грива волос.

– Володя, – произнесло счастье, бросаясь к шагнувшему ей навстречу дежурному на шею, – как давно я тебя не видела!

Они обнялись, а над ними на сером небе ярко пылал, расходясь всё шире и шире по горизонту, предвестник восхода солнца – алый костёр зари.

Костёр разгорался всё шире и шире. Языки пламени поднимались всё выше и выше над двумя замершими в объятьях людьми.

– Может, зайдём ко мне? – освободившись из обятий и счастливо улыбаясь, обратился Володя к Ивану Ивановичу.

– Ой, правда, уж пожалуйста, все к нам! Не отказывайтесь, будьте любезны! – обратилось счастливое счастье ко всем. – У нас всё, что вам нужно, есть. Отогреться, поесть, почувствовать себя счастливыми после дальней дороги.

Да, у этих двоих было всё, что было необходимо им для счастья.

Они, поблагодарив Володю и его подругу за приглашение, вежливо отказались и долго смотрели им вслед, как эта счастливая пара уходит вдаль по проспекту, единственному проспекту на этих широтах во всей Арктике, под названием «улица Советская». Хвала Всевышнему, не нашлось пока здесь шустрых и досужих переименователей. Климат, наверно, на Норо я для них оказался неподходящий. Так и поныне осталась улица Советской.