Джойс Кэри - Радость и страх. Рассказы

Табите нет дела до его мнения, и хороший вкус она не ценит. Да что там, она даже не уважает Сторджа за то, что он не уступил ей в таком пустячном вопросе. Она знает одно - его нужно ублажать. Но как она ни старается, он еще больше месяца не может прийти в себя, заглушить в своей недоверчивой душе неотступное, глубоко въевшееся подозрение, что над ним издеваются.

Но поскольку Стордж от природы упрям и поскольку его нужно ублажать, он опять вошел в силу. И квартира на Вест-стрит теперь больше напоминает редакцию, чем приют влюбленных. Стулья завалены рукописями, столы корректурами. Взвинченные молодые люди в любое время суток забегают справиться о судьбе своих очерков или рисунков либо предложить Табите только что написанный рассказ, и отделываться от них нелегко. Они спорят, чуть не плачут, иногда пытаются ухаживать. А со старыми, проверенными авторами хлопот и того больше.

- Ты только взгляни, что прислал мне Дьюпарк! - ужасается Стордж. Хочет, чтобы я напечатал десять тысяч слов о Мэтью Арнольде.

- Предоставь его мне, Зайчик. Ведь он будет на следующем обеде? Я ему скажу, что мы поместим его в специальном выпуске.

- Да, будь добра. Дьюпарк к тебе благоволит, ты с ним пофлиртуй немножко.

И Табита без улыбки принимает эту просьбу ревнивого любовника. Как ответственный компаньон фирмы, она выполняет его приказы и участвует в великой миссии раскрепощения умов.

Первый номер «Бэнксайда», анонсированный на осень 1897 года, ценой неимоверных усилий выходит в свет весной 98-го. Он производит фурор. Строго говоря, он очень похож на все другие тонкие журналы тех лет - в нем те же критические очерки, те же мрачные новеллы, написанные по французским образцам, и эротические рисунки; тот же налет эстетских исканий и языческой вольности. Публика, уже одобрившая такую диету, охотно его раскупает.

Поэма Буля в свет не вышла, потому что Буль, приняв отказ Табиты всерьез, не стал ее заканчивать. К счастью, он забыл, почему она осталась незаконченной, кое-как извинился перед Сторджем и снова запил. Но Табита, поскольку ей не в чем себя винить, только радуется: одним опасным влиянием меньше. Ей хватает забот и без того, чтобы обороняться от пухлых рукописей Буля.

Она трудится над вторым номером журнала - бьется над проблемой, знакомой всем редакторам, - как сделать второй номер лучше первого. И выходит, что единственный способ достичь этой цели - увеличить затраты. В то время многие редакторы открыли для себя непреложную истину: чтобы удержать тираж на одном уровне, приходится на каждый следующий номер тратить все больше и больше. Иными словами, читатели становятся все требовательнее. И вот после шестого номера расходы Сторджа возросли втрое, а читателей почти не осталось.

Шестой номер, который обошелся втрое дороже, чем первый, не окупился и наполовину - возможно, в связи с войной в Южной Африке. В шестой раз, и теперь уже не без оснований, Стордж заявляет, что он больше не может, что он разорится.

Табита воспринимает войну всего лишь как козни правительства у задумавшего пресечь все благие начинания и погубить «Бэнксайд». Она с грустью говорит Джобсону, что, если тираж опять упадет, Стордж, чего доброго, и в самом деле откажется финансировать журнал. - А тогда уж нам не на что надеяться.

За бесконечными делами она успела забыть, как люто ненавидела Джобсона, и теперь он ей необходим - без него ей не справиться со Сторджем. Он утешает ее: - Не тревожьтесь, малютка. Денег много. Вы продолжайте делать доброе дело, а денежки я из него вытрясу.

Джобсон снова опекает Табиту. Ему неясно, как случилось, что Стордж, оказавшись у нее под каблуком, все же не погиб и, мало того, хоть с виду порядком постарел и поизносился, нашел в себе силы осуществить свою заветную мечту. На всякий случай он ставит это себе в заслугу. - Говорил же я, что ему нужна встряска. - И хвастает направо и налево, что выбрал для своего друга любовницу из благородных. - Воспитание, оно всегда сказывается. Такие женщины имеют совесть, даже в постели!

Он не согласен с Мэнклоу, когда тот, обозлившись, что Табита из дипломатических соображений отвела статью, которая могла обидеть Гриллера, заявляет, что она - двуличная шлюха, и решительно возражает: - А мне нравится наблюдать, как наша малютка понемногу взрослеет.

- Взрослеть не значит ходить по трупам, это бессмысленно. Вот я возьму да и хлопну дверью, тогда им каюк. - В тоне Мэнклоу не столько злость, сколько сожаление, что в нашем гнусном мире люди по недомыслию своему не ценят того, что имеют. - И вся эта болтовня насчет свободы - это же бред.