В. Строгальщиков - Стыд

Парень на водительском месте почувствовал неладное, развернулся к Лузгину и неуверенно спросил:

— Знакомые, да?

Лузгин был занят тем, что трогал руками голову и заглядывал себе под ноги. Шапки не было. Он открыл дверцу и посмотрел вниз. Ну, вот она, лежит у колеса, свалилась, видно, когда запрыгивал в машину. Лузгин наклонился, как мог, но не достал рукой и понял, что придется вылезать.

Валька Ломакин углублялся в коридор, держа руки за спиной. Двое сбавили шаг, и высокий переместился немного вперед, прикрывая Махита. Когда Ломакин ступил в свет очередной гирлянды, Лузгин крикнул: «Валька!» но Ломакин не обернулся.

Высокий держал руки в карманах зимней куртки. Шагов за двадцать до Ломакина он полностью закрыл Махита собой, остановился и вынул правую руку.

— Не надо, парень, — крикнул Ломакин. — Не делай глупостей. Я говорить хочу.

Телохранитель замер, держа пистолет стволом вниз. Из-за его плеча вышел Махит в коротком пальто и пышной шапке.

— Пусть он бросит пушку, — сказал Ломакин.

Махит скрестил руки на груди и расставил ноги шире.

— Чего ты хочешь?

— Оружие на землю! Тогда поговорим.

— Бросай! — сказал Махит. Телохранитель шагнул вперед, наклонился, положил оружие, выпрямился и сделал шаг назад. И тогда Ломакин выстрелил.

Лузгин увидел, как Валькина рука пошла из-за спины, по быстрой дуге, плечо вверх. Сухой короткий грохот, Махит шагнул назад, потом вперед и начал падать лицом вниз, выбрасывая руки на манер плывущего баттерфляем. Шапка Махита перекатилась дважды и накрыла лежащий на дорожке пистолет.

— Беги, — сказал Ломакин. Телохранитель попятился, развернулся и побежал, работая локтями. Валентин еще раз выстрелил в лежащего, и Лузгин увидел, как ударила пуля.

— Вот так, — сказал Ломакин. — Пошли отсюда. И не суетись, иди спокойно, Вова.

Когда до машины оставалось несколько хрустящих шагов, Лузгин непроизвольно оглянулся. Махит на четвереньках с поразившей Лузгина собачьей быстротой продвигался к своей шапке. «Валя, Валя!» — заорал Лузгин и стал хватать Ломакина руками, тот вырывался и дергал застежку на куртке. Махит выстрелил по ним с колен, пуля с жестяным противным звуком попала в машину. Лузгин бросился к дверце, за темным стеклом моталась голова водителя. Снова грохнуло, Лузгин нащупал ручку, джип рванулся с места, едва не свалив его с ног, ткнулся носом в сугроб и затрясся, швыряя снег визжащими колесами. Махит приближался, раскачиваясь и широко расставляя ноги. Ломакин, цепляясь руками, карабкался вверх по сугробу, отделявшему стоянку от набережного шоссе; прямо над ним в отдалении светилась желтым вывеска сберкассы. Во всей этой мгновенной суматохе Лузгин еще успел подумать, что Махит стреляет не в него, зачем в него стрелять, нет никакого смысла, и тут же ноги понесли его вперед, и не куда-нибудь, а следом за Ломакиным, спиной под пули — лишь бы не остаться одному.

Давно он так не бегал. Длинными скачками Лузгин пересек проезжую часть, врубился с ходу в сугроб обочины на другой стороне и одолел его даже резвее первого. Ломакин мчался впереди по тротуару, метя в проем между сберкассой и стеной жилого дома. Не догоню, подумал Лузгин, вот же спортсмен поганый, и так от злости и испуга наподдал, что во двор они с Ломакиным влетели почти одновременно. В глазах все прыгало и расплывалось: машины у подъезда, катательная горка, трансформаторная будка, хоккейный корт в железной сетке, шарахнувшийся в сторону мужик с лохматым псом на поводке…

Ломакин поймал его за руку и притиснул к стене.

В рукавах было тесно и холодно. Лузгин затряс руками, вытряхивая снег. Ломакин, приблизив лицо, корчил странные рожи, и Лузгин понял, что Валька кричит на него, а он ничего не слышит, кроме шума в голове — объемного, с толчками и ударами. Лузгин поковырял в ушах, потом зажал пальцами нос и резко выдохнул — полегчало, зато обнаружилось очередное исчезновение шапки, и это уже было не смешно, как и все произошедшее с ними.

— Ты куда? — остановил его Ломакин.

— Я слышу, — сказал Лузгин.

— Куда ты рвешься?

— Там шапка.

— Ну и хрен с ней!

— Нет, — сказал Лузгин. — Хватит, надоело. Мне нужна моя шапка.

— Ну и хрен с тобой, — сказал Ломакин. — Пошли вокруг, там безопаснее.

Не было ни джипа, ни Махита, ни милиции. Шапка валялась за первым сугробом, прямо на обочине дороги. Лузгин встряхнул ее, надел и осмотрелся. Ни звука, ни души, лишь «Империал» на противоположном берегу все так же полыхал огнями, и Валька Ломакин шарился в сугробе, озираясь.