В. Строгальщиков - Стыд

Бореньки на месте не оказалось. Лузгин спросил о нем Марину, но девица-крупье лишь дернула плечами. Сорокин пожал руку Лузгину и сел к рулетке с беспечным видом знатока. Когда он наклонился под резкий свет лампы, чтобы сделать ставку, Лузгин с мимолетным злорадством приметил на воротнике его костюма россыпь перхоти.

Он не нашел Пацаева, да и не слишком усердствовал в поисках; ноги сами несли его к выходу. В гардеробе, поправляя перед зеркалом складку шарфа, он увидел за спиной лицо Ломакина.

Развлекательный комплекс «Империал» располагался на речном берегу прямо напротив центрального района города. В километре имелся соединявший берега мост, но зимой по льду реки от «Империала» к центру намораживали пешеходную дорожку, обрамленную высокими, на манер крепостных, стенами из ледовых разномастных блоков. Для безопасности дорожку посыпали каменной крошкой, похожей на мраморную; врезаясь в лед под тяжестью шагов, крошка издавала мерзкий скрип. Ломакин был без шапки, и по мере продвижения его лысая макушка сияла разными цветами, отражая свет гирлянд, тянувшихся над ледяными стенами.

— Не нашли? — спросил Лузгин. Ломакин не ответил. — Жалко старика.

Джип стоял носом к дорожке. Ломакин постучал в окно водителю, тот припустил стекло и что-то сказал. Лузгин обходил капот машины и не расслышал.

— Земнова подождем! — крикнул ему Ломакин.

— Я тогда подышу.

Вот ты и снова влип, сказал себе Лузгин, трогая ботинком скат сугроба перед входом на дорожку. Ведь если ты узнал Махита с полувзгляда, то и он наверняка должен был тебя узнать. И коли у него начнутся неприятности, нетрудно будет догадаться, кто тому виной, а неприятности начнутся непременно и, может статься, уже начались — кто знает, что за планы у людей Сорокина. И даже неясно, кого представляет Сорокин: госбезопасность, бюро по борьбе с терроризмом или местное отделение Интерпола. Спросить бы в открытую, да поздно. Ломакин-то едва ли в курсе, а вот Земнов знать может, он ведь сам из органов. Но, судя по тому, как на него и фонд наехали менты, с крышей у Земнова слабовато. Впрочем, из кутузки вышел быстро; видно, некая сила имеется. Теперь представим, что Сорокин взял Махита. Причастен ли тот к похищению внучки старика? Напрямую — едва ли, но связь существует: наркотики. К похищению Ломакина он уж причастен точно — Ломакина держали в Казанлыке, а там Махит был самым главным. Итак, схема простая: берем Махита и предлагаем обмен. У прокурора требуем вернуть заявления, мотив такой: были не в себе, подвергались давлению. Вопрос закрыт, но что делать с Ломакиным? Если Махит работает в контакте с Мамедовым, совладельцем «Сибнефтепрома», тогда получается, что заговор против Ломакина действительно составлен здесь, и зря старик пытался убеждать в обратном. Или не зря, а преднамеренно, стараясь отвести грядущую опасность. Тогда сказал бы прямо, по-мужски, Лузгин бы понял, и Ломакин тоже… Короче, так: вернется Анна — скажу Ломакину, пусть бросает все и уезжает, ничего у него не получится, а сам дописываю свою книгу, и дальше будет видно…

Ледяной коридор был ярок и пуст, словно декорация к зловещей сказке. Лузгин сделал несколько шагов внутрь, снег с крошкой хрустел под подошвами. В стенах коридора были оставлены окна-бойницы, и ночной город смотрелся сквозь них как набор подарочных открыток. Из бойниц сквозило резким ветром, у Лузгина замерзли уши, он снял шапку и принялся отгибать вниз ее пижонскую опушку. В подобном виде шапка делала его похожим на пленного немца, как-то раз он увидел себя в зеркальной витрине магазина и впредь таким макаром старался шапку не носить.

Лузгин расправил слежавшийся на сгибе мех. В глубине ледяного коридора на фоне мерцавшего неоном «Империала» появились две фигуры в темном, одна заметно выше другой, и стали быстрым шагом двигаться по направлению к Лузгину. Ширина реки в этом месте была чуть более ста метров. Лузгин ни с кем встречаться не хотел; он нахлобучил шапку, с коньковым скрежетом провернулся на каблуках и тут же развернулся снова, потому что в деревне Казанлык к нему из переулка вышли трое, и тот, кто шествовал тогда посредине, сейчас шагал по коридору слегка в тени своего высокого спутника.

Запрыгнув на сиденье джипа и хлопнув дверцей, Лузгин сказал отрывисто:

— Махит идет! Поехали!

— Где? — всем телом дернулся Ломакин.

Лузгин показал пальцем сквозь стекло. Две темные фигуры приближались.

— Сидеть, — сказал Ломакин, толкая дверь плечом.