Анна Эрде - Дом на улице Гоголя

Яркая, как вспышка, и такая же короткая любовная история с Батурлиным стала единственной для Наташи за всё время, прошедшее после её катастрофического замужества. Иван Антонович ждал для своей великолепной внучки принца на белом коне, и дождался на свою голову, не принца, правда, а графа. То, что на момент сватовства жениху было за пятьдесят, и он был на двадцать лет старше своей невесты, ничуть не смущало Ивана Антоновича — благородной стати графа, его бодрости и мужскому обаянию могло позавидовать большинство сорокалетних советских мужчин. Наташе нужен взрослый человек рядом, считал дед. Взрослый, знающий жизнь, способный разглядеть в девушке-подранке настоящее сокровище — именно такого человека увидел Иван Антонович в графе Батурлине.

Когда всё пошло по худшему сценарию, и граф, узнав о Наташиной бездетности, незамедлительно отозвал своё предложение, старика сильнее всего взволновала вероятность того, что внучка опять бросит учёбу. Первая любовная драма Наташи приключилась перед последним курсом института, вторая — в преддверии защиты диплома. Дед опасался, что, умрёт и оставит внучку не только без семьи, но и без профессии. Но она выдержала удар: «Не волнуйся, дед. И не вздумай устроить ещё один инфаркт. Я готовлюсь к защите».

Наташа вернулась из Ленинграда, и дед увидел перед собой засыхающую на корню молодую женщину; со временем тенденция перехода в категорию «синий чулок» только нарастала. Режим «работа-дом», отказ от общения, при котором могло произойти романтическое знакомство, оставляли Ивану Антоновичу мало надежд на то, что личная жизнь внучки ещё может устроиться.

При самом пиететном отношении к институту семьи Иван Антонович пошёл на моральное преступление — решил устроить встречу Наташи и Сергея. Пусть лучше страдает, но почувствует себя женщиной, а не бесполым экономистом, рассуждал дед. Около месяца его прогулки оказывались безрезультатными, но однажды Иван Антонович лоб в лоб столкнулся с Сергеем. Эффект неожиданности сработал на веру в предлагаемые обстоятельства, и деду не пришлось старательно изображать удивление.

Уезжая на «рыбалку», Сергей увозил подругу в Никольское, на пустующую дачу друзей. Хозяева дачи давно работали за границей, наезжали на родину изредка и ненадолго и были довольны, что есть кому присматривать за их загородной недвижимостью. На майские праздники он провёл с Наташей в Никольском целых пять дней вместе. Сергей очень старался, чтобы она ощутила тепло совместного быта — по его замыслу, это должно было привнести в душу подруги толику умиротворения. Но эрзац-приёмы не могут заменить тихих радостей отлаженной семейной жизни, с грустью думал Сергей, рано или поздно ему всё равно придётся отпустить Наташу от себя.

Каждый год, в начале лета, Оксана увозила детей к своим родителям на Полтавщину. Сергей получал отпуск, приезжал к семье соскучившийся, но долго не задерживался: Оксана, отделённая от дома, от привычной обстановки, становилась ему чуждой, даже чужой, как это бывало в первые годы брака. А семья, прихватывая сентябрь, жила без него на украинских фруктах и овощах, деревенском молоке, яйцах из-под курочки и ещё тёплом солнце. Их сын целый месяц ходил в сельскую школу, и это ему нравилось, поскольку вносило разнообразие в скучную школьную жизнь. А с дочкой и вовсе проблем не было, к первому лету Сергея и Наташи той едва исполнилось пять.

Приближалось лето, пора, в которую, за вычетом краткой поездки к семье, Сергей мог провести с Наташей. «Поживём вместе, надышимся друг другом, и — всё!», — подумал Сергей и усмехнулся, сообразив, что это очень напоминает «лето любви» Дунаева. Проводив своих, Сергей основательно запасся продуктами и повёз Наташу на дачу. Он приготовил подруге сюрприз:

— Мы сможем не расставаться с тобой почти целую вечность. Так что давай, Васенька, обустраиваться здесь всерьёз и надолго.

И услышал неожиданный ответ:

— Нет, Серёжка, я не смогу. Пять дней, что мы провели здесь на майские, были для меня чересчур тяжёлым испытанием, под конец я уже чуть на стенку не лезла. Режим «два дня-две ночи», который мы подобрали для «рыбалок» — оптимальный вариант. Даже подобие семьи мне не по силам. Ты видишь на моей физиономии едва заметный след от отвратительного рубца — да-да, отвратительного рубца, — а для меня, в сущности, с пластическими операциями мало что изменилось. Не все дефекты поддаются хирургам, Серёжа.

— Расскажешь про шрам на лице и в памяти?