Майкл Чабон - Лунный свет

Конь Без Кожи. Случай Н***. Подкидыш, р. ≈ 1926. П [42] Пациент(ка). (имя, данное при рождении: Лилиан), замужняя женщина бельгийско/французско-еврейского происхождения, мать дочери-подростка. Предв. диаг. шзфр. [43] Шизофрения. Галлюцинации с 1947 г., преим. слуховые, иногда зрительные. Воображаемый преследователь: Конь Без Кожи.

П сообщила, что ее мать была еврейской любовницей женатого «предпринимателя из Остенде». Воспитана кармелитскими монахинями под Лиллем. Эпизодические ранние намеки на последующую симптоматику, преимущественно слух.: «злые» и «осуждающие» шепчущие голоса. Сказала, что видела «пылающих ангелов» в огне камина, «теневое лицо» рядом с собственным в зеркале и т. д. В конце 1941-го пережила возвращение яркого раннего воспоминания: вида эрегированного «бескожного» конского пениса, который возник в ее мозгу во время полового акта с местным капитаном СС, биологическим отцом ребенка (акта, который П «лишь много позже» признала совершенным без ее согласия).

Продолжительная острая послеродовая депрессия. Ретроспективные указ. на манию преследования, паранойю в тот период. Впрочем, невыраженную (вопреки обстоятельствам).

В период выздоровления у П возникли близкие отношения с другой бельгийской еврейкой, Н***, чуть моложе себя, которую монахини прятали в монастыре с конца 42-го. П утверждала, что дружба с Н*** «спасла мне жизнь» в период суицидальных настроений. Н*** была дочерью богатых кожевенников, „maroquinnerie“, [sic] Н*** живо описывала забой животных, свежевание, обработку шкур и проч. Сильное внешнее сходство привело к фантазии, что они сестры. Н*** арестовали по доносу и отправили в Освенцим. Предполагается, что она погибла.

В окт. 1944-го монастырь разрушила ракета Фау-2. П оказалась обречена на месяцы бродяжничества, холода и голода. Кражи, проституция за еду и деньги. Аменорея, выпадение волос (регулярный месячный цикл так и не восстановился, наступление беременности единственный раз после войны, см. ниже). Дочь П часть времени жила у католической семьи в Лилле. В конце войны П и ее дочь в лагере для перемещенных лиц Виттенау. В лагерь прибыли сотрудники ХИАСа с целью вывезти евреев – бывших узников концлагеря в США. П убедила их, что она – Н***. Назвалась именем и фамилией Н***, взяла себе ее историю. Действовала под влиянием порыва. Вымышленный рассказ основывался на рассказах товарок по лагерю о заключении в Освенциме и освобождении. Американский солдат с помощью швейной иглы и чернил вытатуировал пациентке на руке номер в обмен на секс.

Приб. в США в июле 1946-го. Встретила мужа, бывшего офицера, в Балтиморе. Сытая жизнь, конец всех бед. Отец для ребенка. В обстановке безопасности симптомы рецидивировали. Значительное ухудшение прим. до сентября 1952-го, когда П забеременела. Практически полная ремиссия во время беременности. Первое помещение в клинику спровоцировано выкидышем на сроке ок. 10 недель.

Дальше шли подробности о Коне Без Кожи. В конце доктор Медвед планировал описать свое удивление, когда курс премарина («получаемого, – отметил он, – из лошадиной мочи») устранил симптомы куда эффективней психотерапии. В конечном счете глава получалась отчетом о случайном везении.

Открытие, что моим генетическим дедом был фашист, а бабушкина жизнь – совсем не такой, как мне всегда говорили, что она столько времени так страшно всех обманывала, надолго выбило меня из колеи. Одно за другим я подвергал свои воспоминания о бабушке, ее слова и поступки критическому разбору, так сказать, анализу неисправностей: сколько в них было лжи, была ли в них скрытая правда. Я ничего не рассказал жене до возвращения из Мантолокинга. Я ничего не сказал маме и остальному миру, пока не начал писать эту книгу, начисто отказавшись от художественного подхода в пользу документального. Иногда жажду вымысла может утолить только правда. Я чувствовал, что должен разобраться со своей историей, «разложить ее по полочкам» в уме и в сердце. Мне надо было по возможности увязать то, что мне говорили в детстве, с правдой, которую я узнал.

– И что это было? – спросил я деда в тот вечер (как позже оказалось – предпоследний вечер его жизни) за тринадцать с небольшим лет до того, как получил ответ из записей доктора Медведа. – Что доктор Медвед хотел тебе сказать про бабулю?

– Не знаю.

– Ты не спросил?

– Я не хотел знать. И сейчас не хочу.

– А гипотезы у тебя есть?

– Были в первые годы. Малоприятные. Так что потом я перестал об этом думать.