Елена Иваницкая - Делай, что хочешь

Я установил на лице терпеливую скуку и не отвечал. Земляки работают и воюют, а ему сепаратизм мерещится.

– Ну что язык проглотили? Я-то надеялся, вы не такой, как все. Если ваш дядя послал вас на границу…

Сказал, что спешу и вынужден срочно перейти к делу. Он еще смеет о дяде заговаривать!

– Вы думали, я не знаю, кто ваш дядюшка?

Сказал, что внимательно его слушал, но теперь время истекло. Прошу минуту внимания, дело очень короткое. Оповестил, что стал доверенным представителем сестер.

Он вернулся в свое торжественное кресло с высокой спинкой. Побарабанил пальцами по столу. Усмехнулся.

– Вон вы как напряглись. Боитесь, ляпну о красавицах что-нибудь неделикатное. Могу. Они же вам не родня, и только слепой не видит, кого вы… Ладно, о деле. «Нет» – это не ответ. Отказы от них уже слышал. Теперь подослали вас. Если сопротивление растет – значит, действие правильное. Передайте вашим доверительницам: пока еще я открыт для переговоров. Но терпение на исходе.

Коготь покалывал грудь. Сказал, что он пользуется дешевыми приемами пропаганды, которая любые действия властей объявляет правильными на любом основании. Пусть оставит при себе приемы и угрозы. Их никто не боится. Его терпение – его личное дело…

– Так-так. Вижу, вы любитель поболтать, а для ваших доверительниц общественных интересов не существует.

Я не сдержался. Заскрежетал ему, что и это дешевый прием. Но чего ждать от человека, который готов отдать чужую жизнь за какое-нибудь знамя славы или подобную гадость.

Не надо было об этом. Ошибка. Он захохотал, сверкая зубами:

– Теперь только зарычать – и в драку. Но я вдвое тяжелей. Раздавлю. Шутка! … Я вас понял. Предложение остается в силе. Предсказание тоже. Поругаемся, но споемся.

Он учтиво встал проводить меня.

… Возгонка духа. Идеалы величия. Знаю я вашу возгонку. Как чужую жизнь губить, сразу выскакивают возгонки с идеалами. А как собственное свинство оправдывать, мигом разворот: не так все просто, нужно считаться с реальностью.

Я кипел и не замечал дороги. Интересно, а земляки знают, что человек, ответственный за их безопасность, считает их жизнь гнилью и жвачкой? Можно было бы их просветить. Нет, нельзя. Разговор без свидетелей. Отопрется. Хотел меня взбесить – и взбесил. Хотел пригрозить – и пригрозил. Слухи он обо мне распустит. Но хотел убедить, что к нему бегают доносчики, – не получилось.

И вдруг меня словно обдало тухлым смрадом.

Черный ход. В доме наверняка два выхода. Неужели правда кто-то приходил?

Но жаркий воздух дышал цветами. Не было никого! Иначе он не отозвал бы меня от окна.

Бело-розовая акация сияла над невысокой оградой. Я освобождено сорвал кисточку и сунул за ухо. Нет, не победил. Разошлись вничью. Но остерегаться надо. А мои красавицы и Старый Медведь не только не боятся его, но и не опасаются. Это упущение мы сегодня же наверстаем. И на Карло он точит зубы. Предупрежу. Капитан с ним как-то справляется, но убрать его отсюда не может.

Веселый голосок окликнул меня. В окошке улыбалась и кивала Делли. Она так за меня рада, о моей конторе все говорят, хвалят. Заказ сегодня будет готов. Вечером они с Феликсом принесут…

– Ой! – залилась румянцем и зазвенела смехом-колокольчиком. Смущенно поманила рукой. Перегнувшись через подоконник, легкими пальчиками выхватила веточку акации. – Ой, вы не знали! Цветок – только жасмин! И за правое ухо. Мужчины – за правое! Это женщины – за левое.

– Делли, знаешь, кто ты?

– Нннет… То есть знаю! А кто?

– Знаменосец счастья.

Своими руками строить новый город – меня эта мысль увлекала головокружительно Отца тоже. Мы оба загорелись. Ведь не просто мечта. Это возможно. Только взяться. Девочки тоже радовались, предвкушали. Так интересно: жить в избушке, строить город! Тетку тоже своим вдохновением заразил. А она – я же видел, что ей не хочется. Она это скрывала, мы все энергично собирались, и она тоже, но я же видел. Теперь, и до сих пор, сердце сжимается, как ей не хотелось, а я настаивал. Спрашивал: «Ну почему, родная? Давай вместе поймем, почему у тебя душа не лежит? Не веришь, что получится? Или вообще плану не сочувствуешь?» Нельзя так спрашивать. Это не вопросы, а настоящее принуждение. Она призналась, что действительно как-то не хочется, но это неважно. Планы она разделяет, мысль замечательная, а не хочется – наверное, от худших чувств. Может, боится, как поначалу будет тяжело и неустроенно. Да ведь и не нужно было отказываться от планов. Просто ехать одному, или с отцом, а чтобы она с детьми пока подождала. Ослепительная ясно. Если бы я предложил, она бы, наверное, осталась. Может быть, и нет, но я не предложил.