Елена Иваницкая - Делай, что хочешь

Значит, зовем, решила Герти. Но и прямую рекламу все равно надо дать. Карло положил на стол газету – «Голос границы», как же иначе. Посовещались. Надо разместить слов сто, доложила Герти. Двадцать пять строчек обычной колонки. Сейчас будете завтракать, вот и сочините.

Расположился на веранде в углу, откуда было видно цветущее дерево. Вместе с завтраком мне принесли бумагу и карандаш. Но скоро выяснилось, что я не способен измыслить решительно ничего. Полная умственная немота. На листке обозначилась точка и сиротела тоскливо. Кажется, я вообще писать разучился. Быстро начал: «Дорогая мама, дорогой отец! Душевно тронут вашей заботой…». И карандаш застыл, как примерз. Но тут я понимал, в чем дело. Я действительно был «душевно тронут», это и вообще трудно выразить, а при моих отношениях с родителями – тем более. Письмо не напишется, пусть будет телеграмма. «… ваш благодарный сын»

Принялся за послание дяде, живописал появление курьеров, взбудоражившее народ, признался, что оно застало меня за непростым объяснением. Карандаш сам рассказал всю историю пари, а потом пожаловался, что не дается простейшая заметка, где всего-то и надо, что начать с какой-нибудь крылатой латинской фразы, вроде legem notamus – разъясняем закон, а потом… Только закончив письмо, понял, что неуловимые строчки нашлись сами собой. С веселым облегчением переписал их и вручил Герти, сообщив, что иду на почту. «Скорей возвращайтесь, ладно?»

Но на обратном пути пришла в голову любопытная мысль: проверить на Андресе догадку, как действует доброжелательность. Застал его дома на диване с трубкой и книгой. Остановившись в дверях, задумчиво-сокрушенно заговорил о том, как жалею об этой истории, в которую вольно и невольно его втянул. Сама идея, что я мог его во что-то втянуть, делала меня старшим в отношениях. А он сгоряча подтвердил, потому что и правда сердился именно за это. Я брал всю вину на себя, признавал, что подвел его (хотя чем я его подвел?), раскаивался. Так и сказал: «подойдет это слово – раскаиваюсь». Он хмурился и молчал. Я продолжил в том же духе. У него глаза загорелись: что ты ноешь!

Сильный ответ, язвительный. Но доброжелательность сильнее. Я улыбнулся виновато и сказал, что жду его сегодня на открытии. Сестры будут у меня хозяйками.

Чтобы уравнять позиции, ему надо было признать и собственную вину, а у него не получалось. Или не хотелось. Он бесился и еле сдерживался. Но ведь не мог не помнить, как провоцировал меня.

– Придешь или нет?

– Приду. – Он мрачно усмехнулся.

– Выпьешь?

Прежним доброжелательно-покаянным тоном я безжалостно сказал:

– Извини, не могу, обещал Гертруде не пить.

И вышел вон.

Возле конторы увидел зрелище, от которого обожгло стыдом. Тонкий стебелек катил тачку с двумя привязанными столиками. А под зеленым тентом стояли еще четыре. Подбежал, схватил ее за руки: «Милая, что ты делаешь, зачем сама?» Она улыбнулась: «Сейчас с вами вместе возьмемся». – «А разве некому помочь?» Сразу понял, что некому. Обычный будний день, люди заняты. Герти горячо уверяла, что нам и так все помогают. Карло и столы дает, и посуду, и скатерти. Хозяйка довела до блеска контору, вечером поможет стаканы мыть, а сейчас плетет нам зеленую гирлянду. Какая хозяйка? Но сам догадался – мать Аниты. А почему она не показывается? А с Карло вы на «ты» только по-итальянски?

– Не только. Еще с тех пор, как мы приехали. Я ведь совсем ребенок была. Вы пока расставьте книги, ладно? Еще много чего надо обсудить.

Обсуждать пришлось угощение. Вино, изюм, цукаты, соленое печенье. Попросил взять у Карло бренди. И для детей орехов и мармелада.

Подлетевшая Анита кинулась Герти на шею и горячо расцеловала. Повернулась ко мне, разрумянившись с разбега: «Я помогу, я помогу!» Подхватила стопку пестрых скатертей и порхнула на улицу застилать столы. Через минуту ворвалась обратно и попыталась отнять у меня книги: «Сидите, сама справлюсь!» Когда я не позволил, вновь вылетела и влетела. Принесла вина. Немножко плеснула и себе, пока дед не видит. Вдруг начала хвалить Герти. Такая красоточка, на нее так заглядываются! А почему у вас разные фамилии, ведь Старый Медведь вам дядя? Наверное, муж покойной тети, да? Ну скажииите!

Вот оно что. Хитрая лисичка расхваливает любящему брату любимую сестренку. Ответил, что с дядей у нас и правда разные фамилии, но мой дядя далеко. Она прикусила губку. Где? Не понимаю. Разве они вам не двоюродные? А сколькоюродные?

Крошка Анита и в одиночку создавала впечатление, что вокруг слишком много женщин.