Елена Иваницкая - Делай, что хочешь

Так, покончил и с этим делом… Заглянул в будущую контору, чтоб хозяин не вздумал явиться. Когда постучали вновь, уверенно и раздельно, сердце дало перебой. Теперь некому было прийти, кроме тех, кого я ждал.

Но это был Виртус. «Углубить знакомство и услышать о впечатлениях». Выпроводил, вернув ему книжонки.

Велел подать лошадь и уехал. Карло удивленно спросил: надолго ли и когда вернусь. «Ненадолго» И не вернулся.

Выехав из города, полетел – забыться в скорости. Но на шоссе мною взволновалось хозяйственное движение. «Что случилось? Что случилось?» – с тревогой окликали с повозок. Свернув с дороги, петлял по зеленым тропинкам, неведомо как оказался возле идола, вновь выбрался на шоссе и вновь кинулся по бездорожью.

Изнеможение почувствовал внезапно, на горном склоне. Может быть, передалась усталость лошади. Пустил ее отдохнуть и сам решил прилечь. Но сразу вскочил. Так же лежал недавно на алой поляне. Все время одно и то же. Только тут пришло в голову, что скоро стемнеет. Не ночевать же в лесу. Обнаружив крутую тропинку, решил вскарабкаться. Тропинка вывела к обрыву. Распахнулся простор. Быстро проехал всадник, проползла нагруженная кирпичом подвода, потом появилась тележка. Не веря своим глазам, узнал в вознице Старого Медведя. Не может быть. Как же так? Неужели все эти часы я кружил на одном месте?

Выбравшись на дорогу, решительно не понимал, где нахожусь и даже в какой стороне город. Так и ехал вперед, не зная, что появится за поворотом. Чувство, пожалуй, приятное. Появился очевиднейший постоялый двор, совершенно незнакомый. С вышедшим навстречу хмурым стариком разменялись вопросами: «где я?» – «кто вы?» Возле его локтя возникла огромная, как бочонок, голова. Сумеречно-серый, черно-седой пес тихо, но тяжело загудел утробой. На недоверчивые расспросы я назвал себя и Карло, сказал, что совсем недавно видел на шоссе Старого Медведя, которого прекрасно знаю. Насупленно выслушав, бдительный гражданин пощелкал пальцами и спросил: а жену Старого Медведя как зовут? Громадный волкодав подкрепил вопрос, заворчав погромче. Я не помнил, есть ли у Старого Медведя жена. Ах да, у сестер молодая мачеха… Из памяти вынырнуло имя Нина.

– Ну-ка опишите ее!

А ведь меня сейчас арестуют как подозрительную личность. То ли потеха, то ли скандал. Переведя метафоры здешней красоты на стиль предельно краткого протокола, отчитался: глаза черные, волосы русые, роста невысокого. Красивая. Пока договаривал, запоздало сообразил, что меня сейчас предъявят Нине, которая явно живет где-то рядом, и точно арестуют. Но никудышный сыщик разгладил хмурость и кивнул, оказавшись вовсе не стариком. Как же вы заблудились средь бела дня? Долго плутали? Замучились? Почему без пояса, без оружия? Куда ехали-то? Ладно, поешьте-выпейте, сейчас решим, что делать.

Служанка подала на веранде ужин. Куда-то исчезнувший гражданин вернулся и загадочно сообщил: «Все уладил, удачно сошлось. Отдыхайте, ночуйте. Тут ваши проезжали, знают вас, я просил предупредить». Какие наши, кого предупредить, о чем? Вашего хозяина, что вы живы. Да я вроде не кот, чтоб иметь хозяина. Какой еще кот? Не шутите, здесь граница, вас бы проискали всю ночь. Вы что ж, не думали об этом, не беспокоились? Вы здесь у нас на границе зачем? И откуда?

Неужели меня можно принять за вражеского лазутчика? Вообще-то нет, но странно. Сворачивает с главной дороги, а начинает с вопроса: где я? И все-таки – где я? В «Крылатом псе», где же.

Понятнее не стало, но из названия следовало, что слабостью бдительного гражданина был его пес-переросток. Заговорив о собаке, я скоро приручил хозяина. Он позвал волкодава каким-то горловым кликом и показал жутковатый фокус. Пес поднялся на задние лапы, и оба встали рядом, плечом к плечу, в обнимку. Собака была чуть ли не выше коренастого гражданина. Эту пару радостно приветствовала появившаяся компания, и скоро под гитару раздался знакомый напев, припечатанный в конце беспардонным мажором. Песню не только выучили, но и сочинили ответ

«Кирпич и глина. Журнал глиноообрабатывающего и строительного дела». Черные буквы, шершавая красноватая обложка.

Юджина, войдя, положила журнал на конторку, а я разглядывал его с преувеличенным интересом. Листая, увидел их фамилию под заметкой, название которой перечитал несколько раз: «К вопросу о разреженной садке в целях увеличения выхода и ускорения оборачиваемости». Мы заговорили вместе – и вместе замолчали. Она улыбнулась. Ни гнева, ни растерянности. Так странно.