Елена Котова - Период полураспада

К репетиторам Гуля ездила рано утром до жары, перед сном мать водила ее гулять. Только вдвоем, в тишине, отвлекаться нельзя ни на что. На ночь – настойка валерианки или пустырника. Обе жили на пределе своих возможностей, но их цель того стоила. От жары, физического и нервного переутомления Гулин диатез все больше походил на нервную экзему, к концу лета даже стали выпадать волосы. Она смотрела в зеркало на потрескавшиеся уголки губ, покрытых корками, и желала только, чтобы болячки прошли к первому сентября.

На экзамены Гулю возил отец, вызывая машину с работы. Когда она сдавала математику, он не нашел в себе сил уехать на службу, а бродил четыре часа по Ленинским горам, не смея подойти к окнам физкультурного зала, где сидели абитуриенты, чтобы не отвлекать дочь.

Восемнадцатого августа Гуля нашла себя в списке зачисленных. Она содрогнулась, представив себе, что испытывают те, стоящие рядом, чьих фамилий в списке нет. Представила себе, что было бы с мамой, если бы она не поступила. Но она поступила! Она взяла барьер, а больше тысячи других школьников – нет, и что о них думать? Надо думать, как пройти собеседование по английскому для зачисления на кафедру экономики зарубежных стран. Отстояв очередь, она зашла на кафедру «зарубежки».

– Мне заявление на собеседование подать, – сказала она ухоженной блондинке с розовой помадой, одетой в заграничный сине-белый костюм «джерси». Блондинка сунула ее заявление в огромную стопку и, повернувшись к другой даме, добавила: «Несут и несут… не понимают, разве, что мы возьмем только тех, кого нам надо…»

Гулю не шокировал цинизм, которым, как она понимала, белокурая мадам даже бравировала. Это была правда жизни. Мадам считает ее вторым сортом. Что ж, она поймет, как ошибалась. Алка призвала на помощь Галю Зайцеву, в девичестве Савченко, свою школьную подругу, ныне преподавателя английского на истфаке. Галя дружила с заведующей кафедрой английского всех гуманитарных факультетов, а та была председателем комиссии по собеседованию. Сразу после последнего экзамена, еще до зачисления, Гуля, учившая английский с шести лет, стала ежедневно брать у Гали уроки: Алка решила, что школьная подруга Галя должна хорошо осознать свою меру ответственности за поступление дочери на «зарубежку». Вечером перед собеседованием Галя позвонила сообщить: на США – никак, группа и так на два человека больше нормы из-за блатных. Но возьмут в группу по Юго-Восточной Азии. Гуля огорчилась, но мать сказала, что языковая программа у обеих групп одинаковая, английский восемь часов в неделю и французский четыре. А чем дочь будет заниматься – на утряску этой проблемы еще пять лет. Немедленно после собеседования Алка повезла дочь на Николину гору к Пикайзенам. Барьер взят, за последнюю неделю до начала занятий дочь должна прийти в форму.

Первого сентября Гуля шла от метро «Университет» к корпусу гуманитарных факультетов в толпе студентов с ощущением счастья, что она – часть этой толпы. На лекциях крутила головой, присматриваясь к однокурсникам, выглядывая тех, с которыми она занималась у репетиторов, которые запомнились ей по экзаменам. На первом семинарском занятии слушала, как одногруппники рассказывают о себе, решая, с кем ей хочется дружить, а с кем – нет. В том, что это решать будет она сама, Гуля не сомневалась, ведь именно так было в школе и во дворе. Мир, в котором было прожито семнадцать лет, был создан для того, чтобы восторгаться ею. Однажды в школе учитель английского, узнав, что она в детстве перенесла менингит, сказал: «После менингита становятся либо умственно отсталыми, либо гениями». Гуля восприняла это, как должное. Не потому, что считала себя гением, – да и учитель так не считал, – просто из-за признания, прозвучавшего в его словах так естественно.

На первую вечеринку их группы были приглашены именно те самые, с которыми Гуля хотела дружить. «Форма одежды – походная», – объявила хозяйка. Гуля надела легкомысленную красную вельветовую юбку с белой водолазкой и отправилась на вечеринку как на бой за новую высоту. Хозяйка открыла дверь, и Гуля остолбенела: на хозяйке была замшевая мини-юбка и тонкая шелковая ковбойка навыпуск. «Ты будешь Whisky Cola или Whisky Sour? – спросила она, пройдя с Гулей в кухню. На столе лежала открытая пачка “Marlboro”. – Попробуй, это ментоловые, тут таких нет». «Я бы выпила коньячку армянского, если есть», – небрежно, что далось ей не без усилия, ответила Гуля. «Help yourself», – хозяйка кивнула на столик с колесиками, уставленный бутылками, и вернулась к разговору с самым красивым мальчиком их группы, подпиравшим плечом стену со стаканом в руке.