Елена Котова - Период полураспада

– Гуль, я в Америку переезжаю, – позвонила она сестре.

– Когда? Куда именно?

– Сначала у друзей поживу в Нью-Йорке, а потом они советуют мне снять квартиру в… в этом, как его? То ли в Кентукки, то ли в Коннектикуте. Я так далека от этого! Мне все равно.

– Что все равно? Кентукки или Коннектикут?

– Ну, ты-то, конечно, понимаешь разницу, – в Танином голосе проскользнула нотка то ли сарказма, то ли убежденности в том, что ей самой такой ерундой забивать голову ни к чему.

– Разница, скажу тебе, существенная, но не в этом дело. Ты что, сама не знаешь, куда едешь?

– Я же сказала, что в Нью-Йорк. А там разберусь.

– Если рядом с Нью-Йорком, то Коннектикут…

– Наверное. Знакомые, у которых я буду жить в Нью-Йорке, говорили о каком-то очень престижном пригороде.

Поселившись в Westport, Connecticut, Таня стала давать частные уроки по пять долларов за час. Как можно прожить на такие деньги с ребенком, Гуля не представляла, а то, что Ира с Витей Пикайзеном ежемесячно присылают тридцатилетней дочери деньги, ей не могло прийти в голову. Несмотря на нужду, Таня вбила себе в голову, что человек, выбравшийся в Америку, обязан помочь это сделать и другим. Из этих соображений она зарегистрировала брак с Виктором, но ограничить свою миссию лишь одним человеком ей показалось недостаточным, и она перетащила в Америку и Никиту, сына Виктора. Купила, как это принято в США, дом в кредит, и изматывала себя уроками, правда, ставки ее быстро росли – пианисткой она была великолепной. Теперь она – все так же спокойно и бестрепетно – играла роль хранительницы очага, матери двух мальчиков, Игоря и Никиты, которого до его переезда в Америку и в глаза не видывала. Убеждала мать, тетю Алочку и Гулю в том, какая радость, когда «за столом собирается большая и дружная семья».

Явная суррогатность этой семьи вызывало у Гули неверие в Танину искренность, у Алки недоумение – неужели она так плохо знает Таню, – а у Ирки отчаяние и злость, по ее словам, главным образом из-за переживаний Виктора Александровича. Она-то готова признать, что дочь имеет право жить, как считает нужным, но Пикайзен не может слышать, что Таня превратилась в домохозяйку, обслуживающую бездаря-мужа и его сына. Разговоры сестер между Вашингтоном и Анкарой длились часами.

– Ира, трудно, конечно представить себе Таню, готовящую индейку, но я допускаю… Возможно, мы с тобой не знали истинную Таню, ты не думаешь?

– Алочка, это очередная блажь. Посадила себе на шею двух нахлебников, а ты меня пытаешься убедить, что это и есть ее предназначение?

– Нет, Ируша, я прекрасно понимаю твое отношение к Виктору. А разве Коля лучше? Вам же с Витенькой не надо видеть зятя, как мне, каждый день.

Наталия Семеновна жаловалась на собственную дочь, сестры вздыхали. К концу каждого разговора начинали уверять друг друга, что во всем можно найти что-то хорошее. Гуля и Таня теперь несомненно сблизятся. Ирка с Виктором Александровичем рано или поздно тоже приедут в Америку – сколько раз Алка, да и Гуля, их звали! «А может, со временем и вы сюда жить переберетесь, хоть и в разных городах, но разве это расстояние, все-таки вместе», – мечтала Алка. Ирка и слышать об этом не хотела. Что ей делать в Америке? Смотреть, как Таня обслуживает своего нахлебника? У Пикайзена, как Ирка называла своего мужа, столько работы, они собираются на год в Японию: его пригласили преподавать в Токио. Но, слава богу, Гуля и Таня теперь вместе, «две родные души в этой чужой стране»… На этой ноте завершался каждый разговор.

Юра кое-как заканчивал школу. Лена билась над тем, чтобы хоть немного улучшить аттестат. Совсем беда была с физикой.

– Период полураспада – время, за которое распадается половина количества исходного вещества… Ма-а-м, зачем мне это? Как это может пригодиться в жизни? Значит, все вещество распадется за период вдвое длиннее? Почему тогда не сказать «период распада»?

– Давай бабушку спросим, нашего знатного металлурга.

– За период полураспада распадается половина активного вещества. Проходит еще столько же времени, и распадается половина остатка. Затем еще такой же период, и распадается половина от нового остатка, – Наталия Семеновна охотно пустилась в объяснения.

– То есть все медленнее и медленнее? – без интереса спрашивал Юра.

– С точки зрения времени – да, но все относительно, потому что то вещество, которое еще не распалось, может стать в процессе распада более активным. А некоторые атомы не распадаются вообще и продолжают жизнь.