Гийом Мюссо - Девушка из Бруклина

– Спасибо, что сразу же согласились со мной встретиться.

Мэй села напротив меня и положила на стол стопку папок, которые принесла, держа под мышкой. Сверху лежал один из моих романов, переведенный на корейский.

Она протянула мне книжку и объяснила:

– Ваши книги очень популярны в Корее. Моя свояченица зачитывается ими и будет в восторге, если вы ей что-нибудь напишете. Ее зовут Ли Хио-юнг.

Я взялся за ручку, а Мэй продолжала говорить.

– Я прекрасно помню дело Карлайл. Оно было одним из последних, которыми я занималась перед тем, как уйти из полиции.

– А почему вы, собственно, решили встать по другую сторону барьера? – спросил я, возвращая ей книгу.

Брови дрогнули на ее красивом, сильно накрашенном лице.

– По другую сторону барьера? Выражение одновременно точное и уклончивое. По сути, я занимаюсь все той же профессией: веду расследование, обрабатываю протоколы допросов, изучаю места преступлений, ищу свидетелей…

– Однако стараетесь вызволить людей из тюрьмы, а не посадить туда.

– Стараюсь, чтобы все было по справедливости.

Я чувствовал настороженность Мэй Су-юн, она отделывалась от меня дежурными фразами. И, не торопясь перейти к существу дела, вооружившись самой обаятельной улыбкой, я задал очередной ничего не значащий вопрос. Тут она дала мне понять, что ее время дорого.

– Что вы хотите знать о деле Карлайл? – спросила меня Мэй.

Я положил перед ней папку, которую передала мне Глэдис.

– Как вы все это получили? – воскликнула она, перебирая листки.

– Наичестнейшим образом. Это вручалось семье жертвы по ходу сумбура следствия.

– Никакого сумбура не было, – возразила Мэй, задетая в своей профессиональной гордости.

– Но было, скажем, несоответствие между информацией, поступившей по телефону «девять-один-один», и свидетельством первых полицейских, прибывших по вызову.

– Да, я помню, что-то такое было…

Глаза у нее стали совсем черными. Она снова перелистала папку, явно желая что-то найти и не находя.

– Семье были переданы только выдержки из дела.

– Да, я поняла.

Я постарался как можно более коротко изложить Мэй свои последние открытия: покупка Джойс за несколько дней до смерти мобильного телефона, ее знакомство с журналисткой Флоренс Галло, чья квартира находилась в непосредственной близости от места, откуда поступил вызов полиции. Наконец, я изложил ей свою гипотезу о том, что Джойс была убита в доме своих сестер и только потом перенесена в ванную своей квартиры.

Мэй, в прошлом следователь полиции, слушала меня молча, но по мере того как я излагал факты и свои догадки, выражение ее лица менялось. Похоже, я положил ее на обе лопатки.

– Если все, что вы говорите, правда, то мы поторопились с закрытием дела, – признала Мэй, выслушав меня до конца. – Но в то время мы не располагали этими сведениями.

Она прищурилась, словно бы призывая меня в свидетели.

– Коронер признал печально банальную передозировку, несмотря на вызов полиции.

Однако Мэй побледнела, как полотно. Она снова опустила голову, рассматривая разложенные на столе листки.

И тут сработала моя интуиция.

– Скажите, в деле было еще что-то важное? Что-то, что вы не находите в этой папке?

Мэй Су-юн смотрела в окно. Она о чем-то думала. Потом спросила:

– Почему вы заинтересовались этим делом, которое было закрыто десять лет назад?

– Этого я не могу вам сказать.

– В таком случае я не могу вам помочь.

От ярости у меня перехватило горло. Я чуть ли не вплотную приблизил к ее лицу свое и прорычал:

– Вы не просто поможете мне, вы поможете сейчас же! Потому что именно вы десять лет назад облажались! И потому что в противном случае ваши прекрасные рассуждения о справедливости останутся пустыми словами!

Испуганная Мэй Су-юн отпрянула и посмотрела на меня как на сумасшедшего. Но лед, по крайней мере, был сломан. Она прикрыла глаза, сидела молча, и я не знал, чего мне ждать. Скорее всего, кинжала из сумочки, который отрежет мне голову. Но я услышал следующее замечание:

– В вашей гипотезе нет предположения, кто мог убить Джойс.

– Именно поэтому я обращаюсь к вам за помощью.

– Кого вы подозреваете? Одну из сестер Джойс?

– Понятия не имею. Но именно поэтому и хочу узнать, было ли что-нибудь существенное в официальном досье.

– Ничего, что можно было бы использовать в зале суда, – уверила она меня.

– Вы не ответили на мой вопрос.

– Я расскажу вам одну историю, мистер Бартелеми. Вы писатель, и она должна вас заинтересовать.