Гийом Мюссо - Девушка из Бруклина

В конце концов поезд тронулся, и мы приехали в Париж из-за опоздания только в половине одиннадцатого.

А теперь что?

Подъезжая к Парижу, я все время вспоминала Кэндис Чемберлен.

Кэндис, красивая милая девушка, жила по соседству с нами в Гарлеме. Она была старше меня, но мы часто разговаривали с ней, возвращаясь из школы. Кэндис хорошо училась и хотела продолжать учебу. Она давала мне книги, полезные советы, избавила от разных глупых иллюзий.

А вскоре после того, как ей исполнилось шестнадцать, ее похитила банда парней из дешевых муниципальных домов квартала Бауэр-апартментс за 150-й улицей. Не знаю, как случилось, что она, столь разумная и осторожная, попала в такую переделку. Понятия не имею, как могло такое произойти. Единственное, что знаю: ее держали в подвале одного из домов, там, где стояли мусорные баки. Знаю, что ее насиловали по очереди и что полиции понадобилось две недели, чтобы найти ее и освободить.

Она провела несколько дней в больнице, а потом вернулась домой к родителям на 134-ю улицу, возле епископальной церкви. Тогда СМИ словно с цепи сорвались. Днем и ночью репортеры, фотографы, журналисты осаждали дом Чемберленов. Каждое утро по дороге в школу я видела операторов и интервьюеров, которые снимали репортажи для местных и федеральных каналов.

Отец Кэндис постоянно просил не трогать его дочь, уважая ее несчастье, но его никто не слушал. Кэндис была черной, один из насильников – белый. Политики и общественные деятели использовали трагедию в своих целях, хотя, на мой взгляд, дело тут было не в расизме, а в пещерном варварстве.

Мне в то время было одиннадцать-двенадцать лет, и я была крайне травмирована всем происходящим. Что нужно этим взрослым, толпящимся у дома Кэндис? Чего они ждут, сбившись в стаю, у загородки? За чем охотятся, роясь в мусоре прошлого, надеясь выжать что-то интересненькое из соседа, соседки, подруги детства? А потом их слова, вырванные из контекста, потеряют изначальный смысл и подольют вонючего масла в полыхающий огонь…

«А как же свобода информации?» – ответила вопросом репортерша на мой вопрос, который я задала ей, возвращаясь вечером из школы. Информации о чем? Юная девушка пережила трагедию, и семья страдает вместе с ней. Зачем помогать агрессии? Заниматься вуайеризмом? Плодить картинки, которые только подогреют разговоры в бистро и заставят вздрагивать тех, кому тут же будут впаривать дурацкую рекламу?

И случилось то, что должно было случиться. Однажды утром миссис Чемберлен нашла тело своей дочери в ванне с кровавой водой. Кэндис ночью перерезала себе вены. Насколько я знаю, моя подруга не оставила записки, объясняя свой поступок, но я уверена: ее сломило убеждение, что ей никогда не вернуться к нормальной жизни. В глазах других она навсегда останется девушкой, которую насиловали возле мусорных баков в Бауэр-апартментс.

Обезумев от горя, ее отец Дариус Чемберлен вышел с ружьем на террасу, с абсолютным спокойствием зарядил его и, хорошенько прицелившись, стал стрелять по кучке журналистов. Он тяжело ранил женщину, которая рассказывала мне о «свободе информации», и убил оператора, у которого было двое детей.

С этого дня у меня не осталось никаких иллюзий.

У белобрысого извращенца были книги. Единственное развлечение, которое он позволял мне, было чтение. Он поставил у меня в чулане этажерку со старыми книгами своей матери по философии и психологии. На протяжении двух лет я писала – он выдавал мне тетради и, когда они кончались, забирал обратно – и читала. Некоторые книги я читала и перечитывала, так что отдельные страницы знала наизусть. «Человек вовсе не благостное существо с сердцем, жаждущим любви», – написал Фрейд в статье «Недовольство культурой». Нет, человек – это хищник. Хищник в постоянной борьбе сам с собой. В глубинах человеческого существа живет агрессия, насилие, желание смерти, стремление властвовать над себе подобными, подчинять их и унижать.

Восточный вокзал. Сломался эскалатор. Карабкаясь по ступенькам, я задыхалась в теснившей меня толпе, которая тащила меня за собой. Почувствовав, что вот-вот потеряю сознание, я постаралась выбраться из толпы и зашла в кафе. Народу и там было много, пришлось сесть у стойки. В животе у меня бурчало от голода. Я выпила чашку шоколада, проглотила два круассана. По щекам у меня текли слезы, и я старалась изо всех сил удержать их, чтобы на меня не обратил внимания стоящий за стойкой хозяин. Хватит того, что я одета черт знает как.