Гийом Мюссо - Девушка из Бруклина

В дальнейшем заключение патологоанатома после вскрытия подтвердило гипотезу передозировки наркотиков, и лейтенант Су-юн, не находя противоречащих этой версии улик, предложила закрыть дело.

Я помассировал себе веки. Мне было не по себе, я чувствовал себя подавленным. Я узнавал все больше, но не продвигался ни на шаг вперед. А дальше? Что мне делать дальше? Искать дилера? Постараться добыть более точные сведения у офицеров Пауэлла и Гомеса? Встретиться с Мэй Су-юн? Но никто из этих людей, по моему мнению, не держал в руках ключ к этому делу. С тех пор прошло одиннадцать лет. Дело было быстро закрыто. Трудно было поверить, что участники хорошо его запомнили. К тому же время меня торопило, и у меня не было ни малейшей возможности внедриться в джунгли нью-йоркской полиции.

– Папа! Биби!

Сын покончил с обольщениями и вернулся к родным пенатам, глаза у него слипались. Я захлопал по карманам в поисках волшебной машинки и нащупал ключ от склада, который дала мне Глэдис.

Час был поздний, но мы находились в городе, который не спал никогда, и брелок на ключе подтверждал: «Coogan’s Bluff Self Storage – Open 24/7».

Беда была только в том, что я отпустил красавицу Марике, и няни у меня под рукой не было. Я наклонился к Тео и прошептал ему на ухо:

– Что скажешь, великан, если мы с тобой прогуляемся?

Франк Музелье внезапно почувствовал озноб, поставил банку с пивом прямо на дорожку и вернулся в дом.

Гостиная была копией хозяина – жалкой, но с большими претензиями. Обширная комната с низким потолком, украшенная растрескавшимися деревянными панелями и пыльными охотничьими трофеями: голова кабана, оленьи рога, чучело рябчика.

Франк зажег камин и глотнул рислинга, но его было явно недостаточно, чтобы согреться и позабыть историю с Клэр Карлайл. В загашнике у жандарма оставалось немного травки и пара таблеток. Откровенно говоря, маловато для сегодняшнего вечера. И Музелье отправил эсэмэску Лорану Эско, лоботрясу-лицеисту, который снабжал его травкой и требовал, чтобы его называли Эскобар [17] Пабло Эмилио Эскобар Гавирия (1949–1993) – крупнейший колумбийский наркобарон. .

Да, такова была реальность, о которой не говорили каждый день в новостях: наркотики в сельской местности стали самым обычным делом. В ограблениях, нападениях, сведениях счетов, которые расследовал Музелье, без них не обходилось. Даже в живописных деревеньках, где и жителей-то было не больше трехсот, за розовыми лепестками всегда белел порошок.

«О’кей, два грамма», – тотчас же отозвался дилер. Франк плюхнулся на диван и стал ждать. Он жалел себя, но жалость – не то чувство, какое способно хоть как-то изменить нашу жизнь. В душе Музелье постоянно боролись воля и инерция, и инерция всегда побеждала.

Жандарм расстегнул рубашку и стал разминать себе грудь. Ему трудно дышалось, его бил озноб. Он нуждался в тепле, ему хотелось почувствовать успокаивающий запах шерсти, псины, но старичок Мистуфль умер прошлой весной.

Демаркационная линия. Виновен или невиновен?

Музелье никак не удавалось вынести себе приговор, и он беспрестанно выступал адвокатом перед воображаемым судом. Факты, одни только факты: девять лет назад он сбил девчонку, которой нечего было делать в этот час на этой дороге. Он довез ее до больницы, сообщил о ней дежурной. Да, в ту ночь он набрался, можно сказать, до ушей, но главное он сделал. А если девчонка предпочла сбежать, значит, и она была виновата не меньше.

Музелье услышал шум мотора.

Эскобар не заставил себя ждать.

Жандарм, раб белого порошка, вмиг вскочил на ноги. Он открыл дверь и вышел на террасу, стараясь рассмотреть сквозь пелену дождя знакомый силуэт. Кто-то шел к нему, но это был не Эскобар.

Мужчина подошел ближе, и жандарм увидел, что на него смотрит дуло пистолета.

От изумления он приоткрыл рот, но не смог произнести ни слова. Демаркационная линия. Виновен или невиновен? Похоже, кто-то решил этот вопрос за него, и Франк покорно склонил голову.

« Может, оно и к лучшему», – подумал он, пока его череп еще не разлетелся на куски.

Гарлем. Девять часов вечера.

Мы вышли из такси неподалеку от станции метро «Эджкомб-авеню». «Coogan’s Bluff Self Storage», склад мебели, куда меня направила Глэдис, находился в квартале Поло-Граунд-Тауэрс, среди высоченных кирпичных башен. Эти башни-кресты, расставленные в треугольнике, образованном рекой, автодорогой Гарлем-Ривер-драйв и 155-й улицей, растворялись, если задрать голову, прямо в вечности.