Александр Мелихов - Мои университеты. Сборник рассказов о юности

У причала стояло небольшое суденышко, идущее на Соловки. Команда, состоявшая из капитана и матроса-моториста, за небольшую плату охотно взяла нас на борт. В тесном кубрике уже ждали отплытия несколько рабочих и монахов, возвращавшихся из отпуска в монастырь.

Молитвами монахов дошли до Соловецкого причала. Еле руки от лееров оторвали. Язык и тот не шевелился: к нёбу примерз. Приполярная соловецкая осень решила взяться за нас по-серьезному. Что было делать? Одежка на нас городская, к северам не приспособленная. Пошли на мерцающие огоньки поселка. Шли, казалось, целую вечность, от холода и ледяного ветра было трудно дышать. И вдруг, как чудо, перед нами вырос белокаменный Кремль. Спрятались мы за его стенами от злого Сиверка.

В монастыре шла служба. Через чуть приоткрытую дверь Спасо-Преображенского собора сочилось тепло и сладкий запах ладана. Мы вошли в храм, пробрались за печку и сразу же блаженно уснули.

Утром нас разбудил дежурный монах. Наталья, как самая продвинутая в религиозном плане, рассказала, что мы приехали на праздник преподобных Зосимы и Савватия – основателей Соловецкой обители. Нас проводили в гостиницу для паломников, настоятельно порекомендовав сменить одежду на более благопристойную. Штаны, спортивные куртки и шапки с помпончиками не вязались с монастырской строгостью. Мы пообещали переодеться и пошли в паломническую трапезную. Суровость северного быта внесла свои коррективы и в меню: картошка в мундире, величиной с горох, травяной чай и хлеб. Хорошо, что у меня сохранилась купленная в Петербурге баночка сметаны, скрасившая унылую трапезу. Часам к двенадцати выглянуло солнышко, слегка прогрев стылый воздух. Мы, наслышанные о многих соловецких чудесах, побежали осматривать остров. Вернулись, когда стемнело. Монастырские смотрели косо: благообразный вид мы так и не приняли. Холод, ветер, низкое слепящее солнце сделали свое дело. Мы бессильно рухнули в постели и проспали без мыслей и сновидений до утра.

С утра Поземову «вызвали на ковер» и предложили покинуть святую обитель. Мы и сами понимали, что пора заканчивать наше путешествие и возвращаться домой. Лидочку ждала работа на кафедре, Наташку – место распределения, а меня государственный экзамен по проектированию. И мы пошли к причалу узнать, как покинуть остров.

Причал был пуст, а горизонт чист. Это нас немного насторожило, но не слишком, мы еще не знали, какие новости нас ожидают.

Дул сильный ветер, скупо грело осеннее солнце. На каменистом берегу Большого Соловецкого острова сидели три девушки и тоскливо смотрели в море. Черные волны с шумом накатывались на берег. Кажется, во всем свете только и были что эти волны, небо и три женские фигурки.

– Хватит, – решительно сказала я и встала. – Что делать будем?

За последние два часа мы несколько раз задавали себе этот вопрос.

– Пошли на почту, что-нибудь узнаем! – снова сказала я, и мы пошли на почту.

– Регулярные рейсы закончились, а суда к нам не заходят, у нас и причальной стенки нет для транспорта, – отрапортовали почтовые работницы, – навигация закончилась, зимовать вам, барышни, на Соловках!

Из монастыря нас вежливо выпроводили, денег на постой не было, оставалось одно: снова вернуться к морю. Это был единственный путь домой.

Картина с тремя женскими фигурами на берегу повторилась, только солнце скрылось за тучами, стало еще холоднее и ветренее.

В сердцах все-таки теплилась надежда на чудо. И чудо произошло!

На горизонте появилась точка, которая очень скоро приобрела очертание и превратилась в судно, шедшее прямо на нас. Буксир-толкач «Р-40», как выяснилось позже, шел Северным морским путем и завернул на Соловки пополнить запасы пресной воды. Не сговариваясь, мы бросились к вахтенному, как только «Р-40» пришвартовался.

Второе чудо – нас берут на борт пассажирами до Петербурга.

– Поторапливайтесь, девки, сейчас баки зальем и отвалим!

Чемодан Поземовой остался в монастыре, Лидочка с Наташкой помчались в поселок.

Я осталась караулить нежданного перевозчика. На этом месте чудо едва не закончилось.

Оказалось, что отсутствие порта и оборудованного причала означает еще и отсутствие соответствующих служб обеспечения. Закачать пресную воду на борт было невозможно и неоткуда. Капитан дал команду к отходу. Команда торопилась домой, и морякам не было дела до трех ветреных девчонок.

Я вцепилась в швартовый конец. На крыло мостика вышел штурман с рупором и прохрипел: