Карл-Йоганн Вальгрен - Живописец теней

Медленно густели серые апрельские сумерки. Начинались пасхальные каникулы, но синоптики накаркали низкое атмсферное давление. На дороге было больше машин, чем обычно. На заднем сиденье сидел сынок Хамрелля и играл со своим МР3. В обширном багажнике джипа лежали тщательно упакованные остатки наследства Виктора.

– Зачем ты взял отцовские картины?

– А может быть, найдем покупателя по дороге. С большой скидкой. Нам нужны наличные, причем быстро. У тебя деньги остались?

– Немного… я почти все вложил в дом на Готланде. Куда мы едем?

– Думаю, нам надо кое-что разъяснить твоему свояку – значит, едем в Гётеборг. Потом двинем на север. У меня есть кореша в Осло. Поживем там неделю-другую, пока кузены угомонятся. И для Фиделя полезно – поглядит на мир немного… Если не считать Кубу и посадку в Париже, он за границей в первый раз.

Сын Хамрелля услышал свое имя и застенчиво улыбнулся в зеркало заднего вида.

– Но это еще не все, – горько сказал Хамрелль.

– А что еще?

– Мне кажется, Лина мне изменяет.

– Ты шутишь.

– В том, что она с кем-то крутит, сомнений нет. Мне еще осенью так казалось, но тогда я ошибался. Я приглядываю за ней, насколько это возможно. Читаю ее эсэмэски, пока она спит, но ничего такого не выплыло. А когда уезжал, звонил каждый вечер – проверить, дома ли она. Не знаю почему, но это меня успокаивало…

– То есть ты считаешь, она закрутила роман на стороне?

– Я знаю, когда меня наебывают, Иоаким. Осенью я ошибался, но сейчас я уверен. В мошонке чувствую. Она исчезает в странное время по странным делам. Придумывает какие-то причины… Отключает трубку и притворяется, что не слышит мои звонки. Я ее спрашиваю – с кем ты трахаешься? Она, конечно, отрицает, но вид у нее такой, что… в общем, видно – ей не по себе. А вчера я ее спросил прямо: «Ты спишь с Фиделем?» Она начала ржать. Я никогда не слышал, чтобы она так ржала по поводу моей ревности. Это еще одно подтверждение.

– Побойся Бога, Карстен! Ты подозреваешь собственного сына!

– Я знаю колумбийцев, – сказал Хамрелль и помахал в зеркало Фиделю, который опять среагировал на свое имя. – Это там национальный спорт – жарить чужих баб. Они трахаются, как кролики. При этом рискуют жизнью! Там то и дело драмы ревности кончаются убийством, иногда – массовым. Целую семью, даже целый клан могут вырезать, если их отпрыск шпокнул соседскую жену. И они идут на этот риск! Подумай только, Йонни, они идут на этот риск! Ты должен понимать, Йонни, для восемнадцатилетнего юнца из Колумбии в Швеции – чистый рай! Здесь драмы ревности кончаются парочкой телефонных свар, потом развод, а еще через полгода бывшие супруги уже встречаются на семейных торжествах. Это, по-моему, еще большее извращение…

– Это же твоя кровь и плоть, Карстен…

– Знаю, знаю…. Это-то все и усложняет. К тому же они хитрецы… Ложные следы оставляют. Лина уходит на всю ночь, а Фидель сидит себе дома и смотрит телевизор. Потом ее опять нет, а Фидель со мной в «Оазисе». Но у них так и задумано! Через неделю исчезают оба, а потом появляются с часовым интервалом… говорят, дождь пошел. Если бы он не был моим сыном, Иоаким, тем более сыном, которого я не видел с тех пор, как он появился на свет, я бы задал ему хорошую взбучку… А что теперь? Я даже не могу спросить его, прав ли я, – он не знает английского.

– Мне кажется, ты себе все это нафантазировал.

– Даже не думай! Лина начала вести себя странно чуть не на следующий день после его появления. Начала улыбаться так… ну, ты знаешь… потом я почувствовал, что ей не по себе, когда мы все втроем… Потом без конца вызывалась показать ему город, ресторанную жизнь…

– Ты что, забыл, Карстен? Это же была твоя идея: «Покажи Фиделю город, Лина. Вы почти ровесники, ты знаешь, куда ходит молодежь».

– Да знаю я! Это была непростительная ошибка. Но сам подумай – мне-то что делать в ресторане? Скоро пятьдесят, абсолютный трезвенник… мне бы чего-нибудь попроще. Но ведь ежу понятно – что-то там между ними произошло, пока они шлялись. Уверен, что этот поганец полез на нее в VIP-сортире на Стуреплане. И теперь ухмыляется – как же, наставил рога родному отцу.

Фидель снова искательно заглянул в зеркало. Хамрелль принужденно улыбнулся.

– Everything’s all right back there [147]? Fidel? You are no… черт, как будет «тебя не укачало» по-английски?

– Откуда я знаю?

– You are not sick from driving? You want to throw up? Just say hello and I will stop the car [148].

Фидель непонимающе покачал головой и вернулся к своему МР3-плееру.

– Не могу поверить, что это правда, – продолжил Хамрелль. – Не могу поверить, что она обманывает меня с моим сыном. Как ты считаешь – есть чему удивляться? Но в этом мире надо быть параноиком, иначе тебя будут иметь все кому не лень. На днях она повела его пить кофе, а вернулись они через пять часов. Сколько раз можно отжарить Лину за пять часов?