Владимир Чугунов - Буря

— Перед самым началом перестройки нам на лекции в институте говорили, что девятьсот долларов минимальная зарплата американца, и что создание одной атомной бомбы нам обходится в такую сумму, которой хватило бы на строительство города с пятнадцатитысячным населением.

— Не может быть!

— Так нам сказали! А теперь прикиньте, судя по размаху нашей территории, сколько народу в результате гонки вооружений осталось без жилья. А ещё говорили, что интенсивный технический прогресс ведёт к перенакалению планеты, что, в свою очередь, грозит экологической катастрофой (таянием ледников, повышением уровня океана), и чтобы всего этого избежать, даже собираются создать специальную пушку, с помощью которой избыток энергии намереваются выстреливать в космос. Вроде — выход, но есть одна загвоздка: в случае аварии пушки — сгорает вся планета.

— Что вы нас всё пугаете?

— Вам не страшен серый волк?

— Нам страшен серый волк, но мы верим, что учёные обязательно что-нибудь придумают! Правильно я говорю, товарищи? — объявила в микрофон Ирина.

Послышались одиночные хлопки.

— А вот это, я считаю, совершенно излишним!

— Тогда верните микрофон человеку!

— А я, по-вашему, кто?

— Вы женщина!

— А он человек!

— Ха-ха… Хи-хи…

— Кто это сказал?

— Что значит, кто сказал? Вы что, не считаете себя женщиной?

— Хи-хи… Ха-ха…

— А мы почему стоим?

— И долго уже стоим!

— Так! Внимание! Я кому говорю — тихо! Так! Все быстренько выходим из автобуса и идём пешком! Иначе мы ещё два часа будем добираться!

— А пешком?

— А пешком за полчаса дойдём.

— В гору?

— Вы не хотите стать героем?

— Хочу, но не могу.

— Вы что, инвалид?

— Он с похмелья!

— Ха-ха… Хи-хи…

— Не надо было пить!

— Во-во, мне и жена всё время это говорит: не надо было пить. А если наливают? Мимо лить?

— Всё! Прекращаем разговорчики! Быстренько выходим!

И все нехотя стали подниматься и выходить из автобуса. Я, разумеется, прихватил камеру.

Со всех сторон нас давно уже окружали горы, местами поросшие низкорослыми деревьями, с раскидистой ветвистой, но очень жиденькой кроной. Вдоль всей асфальтированной дороги стояли туристические автобусы зелёного цвета, но почему-то вышли из своего автобуса только мы, русские. Китайцы терпеливо дожидались в кондиционированных салонах своей очереди. За порядком следили полицейские.

Подъём оказался не очень крутым, но всё-таки это была дорога в гору. Плотно зажатая с обеих сторон крутыми склонами, она змеевидно поворачивала то в одну, то в другую сторону, в одном месте даже прошла под железнодорожным полотном — очевидно, до стены можно было добраться ещё и поездом.

Даже несмотря на высокогорье, жара стояла изнуряющая. Сначала мы шли бодро, в темпе быстрого шага, потом медленнее, ещё медленнее. В зависимости от возраста группа сильно растянулась. Я, было, увязался за молодёжью, но вскоре почувствовал, что мне не хватает воздуха. Я перестал останавливаться, что делал вначале, чтобы поснимать наше шествие, забитую транспортом дорогу, горы, ввиду чего приходилось всё время то заходить вперёд, то догонять группу, и постарался идти размеренным шагом, соизмеряя его с дыханием. Не помогло. Ноги всё больше и больше слабели в коленях, сердце молотом било в грудь, от прилива крови к голове лицо горело пожаром. Поворот сменялся другим поворотом и всё круче и круче становился подъём. Хвост впереди идущих продолжал удаляться. Самым разумным было остановиться и передохнуть, но я упрямо не сбавлял шага. Прилаживаясь к шагу, в голове назойливо, как бы само по себе, как на заедающей пластинке, механически повторялось и повторялось одно и то же: «Здесь вам не равнина, здесь климат иной…», а затем без всякой логической связи: «Вышел месяц из тумана, вынул ножик из кармана…» В какую-то минуту даже показалось, что я вот-вот потеряю сознание, вперёд я уже не смотрел, а только под ноги, как вдруг буквально за моей спиной кто-то из наших любителей пива устало выдохнул: «Ух! Пришли, кажется».

Я поднял залитые потом глаза и метрах в ста на возвышении увидел огромную площадку, плотно заставленную зелёными туристическими автобусами.

Въезд на площадку был с дальнего конца, до которого надо было ещё шагать и шагать, поэтому мы поднялись по съезду, который оказался таким крутым, что я его едва преодолел. Пот лил градом, лицо пылало, ноги и руки мелко дрожали, плечи налились свинцовой тяжестью, удары сердца болезненно отдавались в голове.