Владимир Чугунов - Буря

Постепенно к нам присоединились все остальные. И когда выделил себя из толпы гид, мы через тот же подземный переход вернулись к автобусу. Уличные торговки нас осадили опять. И не было от них никакого спасения. Говоришь им: «Не надо! Ноу! Найн! Нон». А они: «Сикока? Тесят? Сикока? Сем? Сикока? Пят?» — «Ну, за пять-то уж можно купить, — заметил кто-то. — Человеку, может, есть нечего». «Да вы посмотрите сикока их тут».

Обедали в кафе. Кудрявый суп, клёклый рис, перчёные подливки из сои и пресмыкающихся. Так называемые узбеки вообще есть не стали и во всё время застолья только и делали, что расхваливали узбекскую кухню: «Каму жирний баран? Каму жирний баран?» И даже пронеслось по группе что-то вроде возмущения. Многие из принципа даже пошли и накупили довольно дорогих «уток по-пекински» продававшихся, практически, на каждом шагу — полуфабрикат доводился до ума в течение пятнадцати минут. Я съел несколько слипшихся кусков несолёного риса исключительно из медицинских соображений его полезности — для удаления предполагаемых солей из суставов. И, выйдя на улицу, ради любопытства побродил по пристроенным к дому ларькам. Водка, пиво, чай, отвратительнейшего, как нам сказали, качества сигареты — вот основной их ассортимент. На обратном пути, чтобы заехать на китайский рынок, а по-местному шопинг, водитель попросил взятку в тысячу юаней, и все отказались. И когда прибыли в гостиницу, организаторы ради реабилитации сводили нас в охраняемую Чингисханом оранжерею и до отвала накормили мантами.

Меня так развезло от жары, от трёх бессонных ночей, от усталости, что по возвращении в номер я принял душ и завалился спать, и как убитый проспал не только ужин, но и всё на свете.

Очнулся глубокой ночью от пения «соловья». И часа полтора или два лежал без сна, досадуя и на «соловья», и на себя, и на дочь, смутно припоминая, что несколько раз она всё-таки пыталась меня разбудить, хотя прекрасно понимал, надо же было когда-то организму взять своё и хорошенько отдохнуть. Завтра, вернее уже сегодня, объявление результатов и гала концерт. Сказать, что я внял совету Ирины и ни на что не надеялся, нельзя. Как ни крути, а выступление наше было ярким. И подаренная китайским продюсером визитка должна же была что-то значить. Поэтому хотя бы на второе, в худшем случае, на третье место я всё же рассчитывал, ни слова не сказав при этом, а также о визитке, дочери. Пусть для неё всё будет сюрпризом. Она ни на что не надеется, а ей возьмут и дадут. И покажут по китайскому, японскому и корейскому телевидению. И, может быть, даже предложат турне по Китаю. И тогда у меня будет больше возможности понять, что из себя представляет эта загадочная страна, почему власти столько времени тщательно ограждают её простой трудолюбивый и доверчивый, но все же замордованный народ от просвещения светом Истины, какая тайна на протяжении двух тысячелетий двигала и теперь ещё движет этими некогда воинственными да и теперь прекрасно организованными толпами, какую роль отведено сыграть им в развязке мировой истории, а особенно в истории моего отечества? И потом, что такое просвещённые мы и непросвещённый Китай?

Меж; тем совсем рассвело. До подъёма оставалось не больше получаса и, потихоньку поднявшись, я ушёл в ванную. Пока полоскался под душем и сушил феном волосы, проснулась Женя.

— А мы вчера так хорошо посидели у фонтана! Кто-то принёс плеер, и мы организовали великолепный концерт. Больше всех пела я. Подошли индусы. И мы потом по очереди фотографировались с ними. Оказывается, они очень любят с иностранцами фотографироваться. Просто умора! Они ни слова по-русски, мы ни слова по-индийски, они пытались нам жестами что-то объяснять. И всё время за руки хватали. Не для того, чтобы пожать или поцеловать. Я сама не знаю, зачем. У них в Индии, видимо, не принято женщинам руки целовать. И в отличие от китайцев, все такие высокие, упитанные. Они что, лучше китайцев живут? Их ведь, кажется, тоже очень много. Неужели тоже всё подряд едят? А ты, я смотрю, хорошо выспался. Посвежел. Ну, что, на завтрак? Может, смотаемся до обеда в город? Надо же домой что-нибудь купить. А то скажут, были в Китае и ничего не привезли.

— Как прикажете, сударыня.

И после завтрака, заказав такси, мы умотали в город, попросив Элю объяснить водителю, что нам надо на «шёлковый рынок». На «шёлковый» потому, что мы больше ни про какой не слышали. Эля объяснила нам, как отличить государственное такси от частного, чтобы на обратном пути не переплатить лишнего, китайцы, мол, видя, что иностранец, любят загибать цены. «И на рынка опясательно ната таргаваца. Цена нету. Вы сыпросит сыкока, вама скажут, сытока, вы каварите меньше на тесять рас. Петный такой. Нисыкока впольши ни мошет саплатит. И парататут». В общем, понятно. Только непонятно, если рынок «шёлковый», что, кроме шёлка и шёлковых изделий, можно на нём купить?