Лора Белоиван - Южнорусское Овчарово

Под утро, спустя несколько часов после ухода Деда Мороза и Снегурочки – они отправились восвояси, прихватив занавеску, но оставив на память топор, – когда все сидели вокруг пары сдвинутых столов и пили кофе без сахара, Соник задумчиво произнес:

– А интересно, что из того, что я загадал, было волшебным бонусом?

– Шампанское, я думаю, – ответил Жмых. – Вот клянусь, все Овчарово объездил и даже в Пятый Бал сгонял – нигде шампанского не было.

– А, – сказал Соник, – точно.

– How do you do? – сказал ара. – How do you do?

– Спасибо, птичка. Мы – прекрасно, – ответила за всех Анна и спросила всех же: – Кто-нибудь заметил, когда на двери появилась табличка «No pasarán»? И что она, интересно, означает в данном контексте?

В день, когда Сом научился летать, погода была безветренной, туманной и поэтому самой что ни на есть летной. Обычный на полуострове туман превзошел сам себя: он был таким плотным, что в нем увяз и отломился галогенный луч фонаря. Сом выключил фонарик, положил его в карман и сделал еще один шаг к краю. Где-то внизу, под двадцатью пятью метрами тумана, лежала каменистая отмель.

Каждый шаг мог стать последним, потому что ни тропинки, ни собственных ног Сом не видел. Он смотрел вниз и угадывал колени, вытягивал руку и видел силуэт предплечья, иногда поднимал голову и тут же подносил к глазам ладонь: от тотального ничего делалось настолько неуютно, что требовалось его немедленно прекратить. Коричневая линия жизни, ведущая в необозримую даль запястья, возвращала Сомовым коленям твердость и призывала сделать еще один шаг. И Сом делал этот шаг. А потом еще один. И еще. И еще.

Момент, когда под носком ботинка не оказалось почвы, удивил Сома своей будничностью. Пульс не участился, сердце не сжалось, не подпрыгнуло и не проявило никаких чувств, как будто падать с хозяином в пропасть было ему так же привычно, как садиться вместе с ним за руль внедорожника. Мыслей не было; колени перестали дрожать десятью шагами ранее.

Сом отозвал рисковую правую ногу на пятнадцать сантиметров назад, утвердил ее и приказал левой ноге занять место рядом с правой. Левая подчинилась. Теперь Сом стоял на самом краю и думал, что другого такого случая можно прождать еще лет десять, а какой в этом смысл.

О том, что учиться летать нужно именно со скалы и именно в самый сильный туман, Сом знал с детства, но откуда, из каких источников пришли к нему эти сведения, он не помнил. Да и не важно это было. Главное, за минувшие сорок лет теоретическая часть летного дела прошла в организме Сома огранку и шлифовку, стала твердой и иногда мешала Сому дышать, потому что сперва находилась в трахее, а потом переселилась в горло. Подходящих туманов в жизни Сома было уже три, этот стал четвертым, но в первые два камень был еще мягковат, и у Сома возникали некоторые технические вопросы, на которые он не знал ответов; третий туман Сом встретил с чистым бриллиантом в горле, но непривычное тогда еще положение камня не позволило Сому сосредоточиться на краю скалы: он и до края-то не дошел, дышать получалось сикось-накось, а при вхождении в полет самое главное – правильно задержать дыхание. В тот раз Сому так и не удалось протолкнуть острый камень из гортани вглубь организма; держась обеими руками за шею, он лег на землю и притаился глазами в рыхлую серовато-фиолетовую грязь. Все, что было над ним, – туман; все, что он видел перед собой, – влажный порошок какао с истекшим сроком годности. А потом туман рассеялся и Сом ушел домой еще на четыре года.

Все эти четыре года Сом полировал камень, который теперь почти всегда жил в горле. Острые грани не пригодились: камень должен быть округлым и легким. И он таким стал. Если бы на международном рынке бриллиантов очутился идеально круглый бриллиант из Сомова горла, рынок бы вздрогнул, ахнул и рухнул. Сом знал, что в его гортани находится вещь немыслимой красоты, но никогда не относился к камню как к вещи. Скорее, как к партнеру по бизнесу. Это был идеальный партнер.

На этот раз камень не стучал, не отвлекал болью, а доброжелательно рос. Нынешний туманный день был полным антонимом тому, предыдущему. Во-первых, туман был белым, а не серым, как тогда. Во-вторых, Сом не нервничал.

Собравшись внутри себя, он наблюдал, как прозрачный каменный шар увеличивается в диаметре, растет ввысь и вширь, занимая все больше и больше места в горле. Трансформация шара радовала Сома и вызывала приятное нетерпение. Когда шар достигнет подходящего размера, он, Сом, положит в него тело и полетит: сперва вниз – так всегда бывает, – потом вверх и прямо, а далее куда угодно и с какой угодно скоростью.