Андрей Шаргородский - Женские слёзы - двести пятьдесят оттенков мокрого (сборник)

Сергей помялся немного, так и не поняв намека парочки, что он третий лишний, и, в меру своей нераспущенности, принял все за «чистую монету».

Быстро собравшись, он ушел.

– Выпьем? – предложила Аида.

– Да, наливай, потому что у меня есть к тебе серьезный вопрос, – как-то неуверенно промямлил Стрелков.

– Ну, задавай, – Аида опрокинула рюмку и стала закусывать лимоном.

– Я прошу тебя, – тут он запнулся, – объяснить мне, почему ты до сих пор, – он поднял глаза, и они встретились взглядами, – почему ты до сих пор не доложила мне о квартирах, у которых нет наследников?

Аида застыла с идиотским выражением лица и лимоном на вилке.

– Что? – переспросила она, а потом спохватилась, – ах, квартиры? Я еще не до конца выяснила.

– Аида, надо это сделать как можно скорее. Ты понимаешь, что у нас нет времени, а это чуть ли не единственная зацепка, – он опять посмотрел на нее.

– Хорошо, Игорь Витальевич, я завтра доложу. Только я думала, мы сегодня вдвоем хоть немного отдохнем от наших служебных дел.

– Да, конечно, но понимаешь, у меня из головы это все никак не выходит. Предчувствие скорой развязки не отпускает и не дает ни о чем другом думать.

– Так может наоборот, надо расслабиться и хоть на несколько часов забыться? – уже в лоб начала намекать Лида.

Стрелков испугался. Нет, он не боялся женщин, он боялся повторения того давнего случая, когда, пытаясь расслабиться так же с красивой женщиной, у него ничего не получилось, и он опозорился как мужик. Как и тогда в голове все перемешалось: симпатия, желания и подходящий момент. Его напряжение передавалось во все части тела, и он испугался, что это повторится. Представив в уме, как это произойдет, он попросил ее еще налить.

«Стесняется, что ли?» – подумала она, наливая.

– Может, на брудершафт? – сделала последнюю попытку она, сама уже сгорая от желания.

Поднявшись, она не одернула платье, которое скомкалось от сидения и оголило таким образом прекрасные ножки. Сделав шаг к нему, она увидела, как его взгляд скользнул по ее нижней части тела, и была готова освободить свое женское тело от многолетней тоски по мужским объятиям, но… Стрелков выпил и резко направился к выходу.

– Извини, Лида, но в следующий раз.

– В следующий раз? Это ты мне говоришь? Да ты должен ползать у моих ног и умолять меня о благосклонном моем отношении к тебе, как к мужчине, а он заявляет: «в следующий раз»?

Она отвернулась, ничего не понимая, и услышала, как за спиной закрылась дверь. Она чувствовала себя конченой дурой. Она просто не знала, что делать. Присев, она допила рюмку, которую налила для брудершафта, горько улыбнулась и пошла на кухню, убирать со стола и мыть посуду. В мыслях была какая-то ерунда, а тело стонало от несбывшихся ожиданий.

В дверь позвонили. «Вернулся, касатик», – подумала она и с торжественным видом победителя направилась к двери, вытирая на ходу руки. Она распахнула незапертую дверь и увидела на пороге Сергея. Он был безобразно грязный и плакал.

– Боже мой, что случилось, Сережа, – она силой втянула его в квартиру.

Он боязливо стал заглядывать в комнату.

– Не волнуйся, Игорь Витальевич уже ушел, – поняла она его страхи, – быстро раздевайся и в душ, на тебя смотреть страшно.

Он вышел и весь трясся. Слезы текли по его щекам, и он не скрывал их.

– Сережа, успокойся, – она подошла к нему, – что случилось?

– Она сказала, чтобы я больше не приходил. Она меня не любит.

– Боже, ну неужели из-за этого надо так убиваться, – Лида, как мать, стала гладить его по голове, – будет у тебя еще любовь, обязательно будет. А эта девочка наверно тебя никогда и не любила.

Он продолжал плакать, припав к ее груди. Она усадила его на диван, села рядом и стала успокаивать. Его мокрое лицо вздрагивало на ее груди, и губы бормотали что-то невнятное. Он прильнул к ней, пытаясь найти защиту и успокоение. Глаза его открылись, и он увидел ее грудь, женскую грудь. Его губы непроизвольно стали ее целовать, а она, вместо того, чтобы отстранить бедного мальчика, влекомая несбывшимися ожиданиями, все сильнее прижимала его к себе. На секунду они оба замерли, боясь спугнуть внезапно возникшее влечение и желание, и затем упали в объятья друг друга. Время остановилось, и была одна страсть. Страсть молодого юноши, еще не знавшего настоящей женской любви, и страсть опытной, красивой женщины, которая отбросила все, что ее до сих пор останавливало, и предалась лишь женским инстинктам. Уже не было слез и сожаления, не было границ и стеснения, не было ничего. Была только страсть.