Юрий Согрин - Школяры

Юрка вначале сильно обижался на это, но потом как-то привык к мысли, что придёт время, и он тоже станет гордо носить пионерский галстук.

Сидел Юрка, как и раньше, на первой парте с Серёжкой Персидиным по прозвищу «Персик». Они жили недалеко друг от друга и были дружны обыкновенной дворовой дружбой. А в классе Юрке приходилось ещё и помогать Серёжке, имеющему плохое зрение: он подсказывал тому, что написано на доске. Частенько, когда проводились контрольные работы, задание которых писалось на доске, Юрке приходилось сначала прочитать это задание Серёжке, а потом уж выполнять его самому. Но он как-то умудрялся успевать везде. Екатерина Васильевна, знавшая о дефекте Серёжкиного зрения и о Юркиной помощи, никогда не ругала их за перешёптывания на уроке. Наоборот, она иногда предлагала Серёжке встать и подойти к доске, чтобы списать задание. Но этого, чаще всего, не требовалось.

И, что интересно: учась в школе, Юрка ни разу не обозвал своего соседа по парте обидным прозвищем «Персик». Другие дразнили постоянно, а между Юркой и Серёжкой были какие-то чуть ли не братские отношения, которые не позволяли им грубо относиться друг к другу.

К четвёртому классу отстали от класса Мотя Щибрик, Юркин сосед Сашка Петров, Валерка Слободчиков, Колька Парамонов, Танька Антипова, Лёшка Малеев. Про них кто-то из учителей однажды сказал:

– От паровоза отстали.

– Как это? – не поняли школяры.

– А в умственном развитии.

Многое поменялось и во внутриклассной жизни: поменялись интересы, появились новые друзья.

Как-то на перемене к Юрке подошёл Генка Огибенин.

– Ты меня после школы подожди, вместе пойдём.

– Куда? – не понял Юрка.

– Как куда – домой.

– Но ты же в Тагильских живёшь, а я – на Советской. Это же в разных местах.

– Да успокойся ты. Мне к бабке надо зайти. Бабу Елю знаешь?

– Ну, знаю. Через дорогу от нас живёт.

– Вот, это моя бабка. Понял?

– Понял, чего не понять-то. Так бы сразу и сказал.

Так завязалась дружба между Юркой и Генкой, продолжавшаяся несколько месяцев. То Юрка к Генке в гости бегал, сказавшись матери, что идёт на работу к отцу, а к Генке нужно было идти как раз мимо пожарной части, где работал отец. То Генка приезжал на велосипеде в гости к Юрке, сказав дома, что едет к бабушке. Иногда они вместе возвращались из школы домой то к одному, то к другому, и вместе делали домашние задания. А потом катались по улицам на Генкином велосипеде.

Кто знает, сколько бы длилась эта дружба, если бы не трагическая случайность. Как-то на перемене Генка подскочил к Юрке и, сделав подсечку, толкнул его. Юрка, абсолютно не ожидавший толчка, упал на пол, неудобно выставив вперёд левую руку. Что-то щёлкнуло, хрустнуло. Стоявшие рядом ребята засмеялись над Юркиной неуклюжестью. А он вскочил и… вдруг увидел, что большой палец его левой руки повёрнут в другую сторону. Юрка стоял, не в силах понять, что произошло? Боли не было, а палец был уродливо вывернут на 180 градусов. И он закричал от испуга. Точнее, не закричал, а заорал!

– А-а-а-а!!! – пронеслось по классу и коридору.

От испуга и незнания, что делать, примолкли все, кто находился в классе. В том числе и Генка, стоявший рядом и тихо повторявший:

– Ты чего, Юрка, ты чего?..

На крик прибежала Екатерина Васильевна, заглянула учительница 4-го «Б» Александра Федотьевна.

– Что случилось? Что за вопли?!

А Юрка стоял посреди класса, вытянув перед собой повреждённую руку, и беспрестанно орал:

– А-а-а-а!!!

Увидев произошедшее, Екатерина Васильевна мгновенно побледнела, но, взяв себя в руки, громко прикрикнула на Юрку:

– Прекрати орать!!! Тебе больно?!

Юрка замолчал и отрицательно мотнул головой.

– А чего тогда орёшь? – строго спросила учительница.

Юрка показал на изуродованную руку и, всхлипнув, сказал:

– Страшно… Я испугался.

Екатерина Васильевна глянула в сторону Александры Федотьевны:

– Шура, зови врача. Надо что-то делать.

Потом приказала окружавшим их ребятам:

– А вы все быстро в коридор, нечего здесь околачиваться! И принесите его пальто! Да побыстрее!! Разбираться потом будем.

Ребята нехотя вышли из класса. Валерка Зайцев принёс Юркино пальтишко.

– Екатерина Васильевна, вот, возьмите. Может, ещё чего надо?