Джон Кутзее - Школьные дни Иисуса

Хотя они с Инес изображают супружескую теплоту перед мальчиком, его не проведешь ни на миг.

– Где твои вещи, Симон? – спрашивает он; Симон вынужден признаться, что он на время переехал, чтобы освободить место для Диего и, возможно, для Стефано.

– Диего будет мне дядей или отцом? – спрашивает мальчик.

– Он будет тебе дядей, как и всегда.

– А ты?

– И я буду тем, кем всегда был. Я не меняюсь. Вокруг меня что-то меняется, но не я сам. Вот увидишь.

Если мальчика и огорчает разрыв между Инес и им, Симоном, он этого не показывает. Напротив: он возбужден и полон историй о своей жизни в Академии. У Аны Магдалены есть вафельная машинка, и она каждое утро делает для всех пансионеров вафли. «Тебе надо купить эту машинку, Инес, она замечательная». Алеша взялся читать им на ночь, и сейчас они слушают историю про трех братьев и их походе за мечом Мадрагилом, и это тоже замечательно. За музеем у Аны Магдалены есть садик с загоном, где она держит кроликов, кур и ягненка. Один кролик безобразник и все время норовит сделать подкоп и удрать. Однажды они нашли его в подвале музея. Его любимец среди животных – ягненок, его зовут Херемия. У Херемии нет матери, и ему приходится пить коровье молоко из бутылочки с резиновой соской. Дмитрий дает Давиду подержать для Херемии бутылочку.

– Дмитрий?

Дмитрий, как выясняется, следит за зверинцем Академии, он же отвечает за дрова, чтобы топить большущую печь в погребе, и моет ванную, после того как дети примут душ.

– Я думал, Дмитрий работает в музее. Люди в музее знают, что Дмитрий нанят еще и в Академии?

– Дмитрию не нужны деньги. Он это делает для Аны Магдалены. Он для нее что угодно сделает, потому что он ее любит и перед ней преклоняется.

– Любит и преклоняется: это он сам так говорит?

– Да.

– Это мило. Восхитительно. Меня волнует, что Дмитрий, вероятно, предоставляет все эти услуги любви и преклонения в то время, за которое ему платит музей, чтобы он стерег в нем картины. Но довольно о Дмитрии. Что еще ты нам можешь рассказать? Тебе нравится жить пансионером? Мы все правильно решили?

– Да. Когда мне снятся плохие сны, я бужу Алешу, и он позволяет мне спать в его постели.

– Ты один в Алешиной постели спишь? – спрашивает Инес.

– Нет, все, кому снятся плохие сны, могут спать у Алеши. Он так говорит.

– А Алеша? На чьей кровати спит Алеша, когда у него самого плохие сны?

Мальчика это не развлекает.

– А что танцы? – спрашивает он, Симон. – Как дела с танцами?

– Ана Магдалена говорит, что я лучший танцор из всех.

– Как славно. Когда же я уговорю тебя станцевать для меня?

– Никогда, потому что ты в это не веришь.

«Ты в это не веришь». Во что ему предстоит поверить, чтобы мальчик для него станцевал? В тарабарщину про звезды?

Они едят вместе – Инес приготовила ужин, – а затем ему пора уходить.

– Спокойной ночи, мой мальчик. Я завтра утром загляну. Можем погулять с Боливаром. Вероятно, в парке будет футбол.

– Ана Магдалена говорит, если ты танцор, играть в футбол нельзя. Она говорит, что можно потянуть мышцы.

– Ана Магдалена знает много разного, но про футбол она не знает. Ты сильный мальчик. Не будет тебе от футбола хуже.

– Ана Магдалена говорит, что нельзя.

– Ну что ж, насильно я тебя играть в футбол заставлять не буду. Но, пожалуйста, объясни мне вот что. Ты никогда меня не слушаешься, ты едва ли слушаешься Инес, однако всегда делаешь то, что говорит тебе Ана Магдалена. Почему?

Нет ответа.

– Хорошо. Спокойной ночи. Увидимся утром.

Он бредет к своему жилищу в скверном настроении. Было время, когда мальчик отдавался Инес душою и сердцем – или, по крайней мере, тому, что Инес видела в нем маленького принца в изгнании, но те дни, похоже, минули. То, что ее вытеснила сеньора Арройо, должно быть, действует на Инес угнетающе. А ему? Какое место осталось в жизни мальчика для него? Возможно, ему нужно последовать примеру Боливара. Боливар почти полностью перешел в сумеречную пору собачьей жизни. Он отрастил брюхо, иногда, укладываясь спать, испускает печальный тихий вздох. И все же, заведи Инес бездумно щенка – щенка, которого взяли бы на вырост, чтобы со временем заменил имеющегося стража, – Боливар сомкнул бы на шее у младшего соперника челюсти и тряс бы, покуда не сломал ее. Возможно, именно таким отцом ему надлежало бы стать: вальяжным, эгоистичным и опасным. Возможно, мальчик бы его тогда зауважал.

Инес отправляется в обещанную поездку в Новиллу; за мальчика временно опять отвечает он. В пятницу вечером он ждет у Академии. Звонит колокольчик, ученики выбегают вон, однако Давида среди них нет.