Филимон Сергеев - Идущий от солнца

– Значит, родника больше нет? – оборвал его Молчанов, не выдержав непонятной ему философии. Он тяжело вздохнул и порезал ананас на мелкие кусочки. – Жаль. Очень жаль.

– Да, Александр Тимофеевич, я знаю, что вас тянет к общению с мудрыми людьми, имеющими свои философские и нравственные идеи. Это прекрасно! Но как заземлить их? Как их очеловечить?! Как сделать, чтобы, скажем, дух Эсхила, Платона или Ломоносова, стал органически существующим, телесным в наше время?

– А зачем это делать? – удивился Молчанов. – Я не понимаю тебя!

– Как, зачем? Что касается Платона и Эсхила, то прошло более двух тысяч лет, как их не стало. В этом вся фишка. Если б они сейчас появились перед людьми в живом натуральном виде на площади или независимом телевидении, то цены бы им не было.

– В каком смысле?

– В любом… Как мне известно, они поддерживали демократию… И сейчас они могли бы дать ей точную оценку, сказать, что происходит с нами, поумнели ли мы за полторы тысячи лет. И не только у себя на родине, но и в России. На эту мысль меня навел дух Эйнштейна, с которым я все-таки нашел контакт. Во-вторых, они сказали бы нам, как мы относимся к высшему благу человечества – идее, и насколько велик наш «Эрос» к познанию мира, рядом с которым наш современный человек просто микроскопическая жалкая гнида с припадками мерзкой фанаберии и неразумного превосходства над тем, что имеет вечную ценность.

– Не говори так, Иван, – неожиданно нахмурился Молчанов. – Мы с тобой русские люди и должны быть в каждой ситуации оптимистами.

– Вы молодчина, Александр Тимофеевич. Именно поэтому я решил передать кристалл вам. Не мэру нашего города, Мурзе Кокотоновичу Свистунову, который за определенную мзду обещался снять с меня любое наказание и отправить за решетку всех, кто сажал меня на разные сроки. Не к начальнику милиции я обратился, которому я рассказал про орбиту человеческих душ, после чего он стал считать меня сумасшедшим, а мой необыкновенный родник назвал болотом жизнерадостных идиотов, по которым плачет зона строгого режима. Я к вам обратился, дорогой мой человек, к Александру Тимофеевичу, сумевшему понять ценность моего родника. Еще Михаил Васильевич Ломоносов говорил, что теплота обусловлена движением «корпускул» – молекул. А я скажу, что человеческие души тоже состоят из молекул, только они в отличие от теплоты и многих явлений в природе обладают фантастической дискретностью. На своей орбите, в космосе, они имеют почти такое же строение, как и у межпланетной плазмы. Но попадая в духовную ось земли – мой таежный родник, они превращаются в необычные корпускулы. Притом такого же свойства, как молекулы человеческих душ. Вы мне можете возразить. Мол, таких молекул не существует! Возражайте, сколько хотите. А я вам скажу, что они есть! И каждая такая микрочастица перемещается, как лучи солнца, со скоростью света. Как подсказал мне дух Эйнштейна, она релятивная, более того, эта корпускула настолько сложна, вероятно, под влиянием биосферы магнитного поля Земли, что может выполнять многие функции, которыми обладает человек.

– Откуда такая фантазия, Иван? – удивился Молчанов. – Ты меня поражаешь своей дотошностью в познании человеческой души!

– Это не фантазия, Александр Тимофеевич. Это крик моего подраненного сердца… агония… Дорогу осилит идущий. Но если говорить честно, то у втоптанного в грязь нищего человека, превращенного в бесправного идиота определенными обезьянами, никакой дороги нет. Есть непроходимая гать, овраги, трясины, ловушки, черные дыры, пропасти, но дороги нет. Я нахожу путь сам. Конечно, он полон потерь, непредсказуемости. Но если я нахожу его, то он намного наДежнёе, чем тот путь, по которому идет одуревший от компьютера «недоросль», купивший себе дорогу на фондовой бирже. Так вот, дорогой мой Александр Тимофеевич, мой путь, идущий к роднику вечности, как вы знаете, не был усыпан цветами. Но я нашел свое счастье благодаря Солнцу, звездам. Поэтому моя фантазия там где правда и сила человеческого духа, связанного со Вселенной. Не виртуального, не шоу-показушного, наполненного цифровыми испражнениями неизвестно каких технологий, а человеческого, основанного на опыте мудрых людей всей планеты, и потому моя фантазия опекается космосом.

– Что ты хочешь от меня? – неожиданно резко оборвал Молчанов, никогда не видя Ивана в таком возбуждении. – Говори лаконичней и конкретней, меня ждут мои работники.

– Таких штучных людей, как вы, ждут долго и не безнадежно, – не сдерживая своего отчаянного волнения, с грустью подметил Иван и налил еще виски. – Раньше я хотел от вас многого. Потому что образ ваш глубоко духовного и пахнущего весенними цветами человека сразу привлек меня. Когда я впервые увидел вашу телесную оболочку, боксерского и чуть-чуть приземистого телосложения, я подумал, что такого Тайсона силой не возьмешь, и, наверно, один на один его многие побаиваются. Его надо нюхать и прислушиваться, и приглядываться. От вас всегда веяло очень застенчивым очарованьем, но когда вы открыли свой ораторский рот, я понял, что передо мной не просто личность, а высокоинтеллектуальный человек, дух которого скрупулезно обработан космическим пространством. Тогда я почему-то решил, что при первой возможности вы навестите родник, и я вам помогу найти контакт с корпускулами самых удивительных человеческих душ, прилетающих на нашу планету. Но это бывает только в ночь полной луны. И вы, конечно, хотели пойти на контакт, но, учитывая вашу занятость бизнесом… так ни разу и не появились. Может быть, именно в полнолунье у вас было очень много работы. А теперь.