Пайпер Керман - Оранжевый – хит сезона. Как я провела год в женской тюрьме

Миссис Джонс пришла в восторг.

– Миссис Джонс, вы ведь перепишете эссе своей рукой?

– Не, никто и не заметит.

Я прикинула, что может быть, если ее преподаватели все же обратят на это внимание. Вряд ли меня за такое могли сослать в изолятор.

– Миссис Джонс, хотя бы прочитайте работу, чтобы знать, о чем она. Обещаете?

– Клянусь, Пайпер! Даю честное слово.

Когда работу проверили, миссис Джонс чуть не ополоумела от радости.

– Пятерка! Мы получили пятерку! – Она сияла от гордости.

Мы получили пятерку и за следующее эссе по фильму. Миссис Джонс ликовала. Мне не верилось, что ее преподаватели ничего не сказали по поводу разительного отличия этих работ от ее бизнес-плана – они ведь даже написаны были другим почерком.

Теперь миссис Джонс посерьезнела:

– Осталось последнее эссе. Пайпер, это пятьдесят процентов итоговой оценки!

– Какое задание, ВЗ?

– Нужно написать об инновациях с опорой на сведения из учебника. И работа должна быть длиннее!

Я застонала. Мне ужасно не хотелось читать книгу Питера Друкера. Все годы своей учебы и профессиональной деятельности я сознательно избегала подобных книг о бизнесе, и вот теперь они настигли меня в тюрьме. Но как ВЗ окончить курс, не обращаясь к этой книге, я не знала.

– Тема довольно широкая, миссис Джонс. Может, мы ее сузим?

Она беспомощно посмотрела на меня.

– Ладно, как насчет… экономичных автомобилей? – предложила я.

Миссис Джонс сидела за решеткой с середины 1980-х. Я попыталась объяснить ей, что такое машина-гибрид.

– Звучит неплохо! – кивнула она.

Ларри пришел в замешательство, когда я попросила его найти в Интернете и приложить к очередному письму несколько простых статей о гибридных автомобилях. Я рассказала ему об итоговом эссе ВЗ, но его мысли были заняты другим. Ларри только что устроился редактором в «Мужской журнал», и на собеседовании ему пришлось договариваться о возможности работать неполный день каждый четверг или пятницу, чтобы он мог навещать свою девушку в тюрьме. Я попыталась представить себе, как он заводит такой разговор. Ради меня он шел на огромные жертвы. Вскоре при выдаче почты я получила конверт с необходимой информацией и начала листать «Управление в обществе будущего».

Когда кого-то отправляли в одиночку за какой-нибудь мерзкий поступок, по дороге на казнь со всех сторон слышались одобрительные возгласы.

Среди последних новичков, прибывших в мае, перед тем как лагерь был «закрыт» от Марты Стюарт, оказались трое политзаключенных, борцов за мир, таких же как сестра Платт. Их арестовали и отправили в тюрьму за протест перед Школой Америк – расположенным в Джорджии тренировочным центром армии США для латиноамериканского военного персонала (читай: тайной полиции, мучителей и палачей). Эти новенькие были типичными левыми, глубоко убежденными в своих воззрениях: они были готовы идти на жертвы в стремлении к своим идеалам и до посинения обсуждать эти идеалы с другими людьми. Одна из активисток была похожа на мистера Бернса из «Симпсонов»: водянистые голубые глаза, сутулые плечи, выступающий кадык – она, казалось, была рассержена своим положением. Другая напоминала юную послушницу монастыря – у нее была короткая стрижка, а на лице постоянно читалось удивление. Третья, по имени Элис, была всего метра полтора ростом и носила огромные очки с толстенными линзами. Она была дружелюбной, как пес из щенячьей программы, и столь же разговорчивой, сколь замкнутыми ее коллеги. Иногда она приходила к нам на занятия йогой.

Эти трое прибились к сестре Платт и всюду ходили за ней по пятам. Я радовалась, что сестра наконец встретилась с другими борцами за мир. Да, правительство попусту тратило миллионы долларов налогоплательщиков, осуждая и заключая за решетку сторонников мирного сопротивления, но теперь, в тюрьме, политзаключенные сколотили сообщество единомышленников. Сестре явно нравилось проводить время с этими активистками: сидя в столовой, они часами обсуждали стратегию и тактику низвержения военно-промышленного комплекса. Новенькие сумели получить направление на учительские позиции в образовательной программе – когда-то и мне хотелось туда попасть, но мой интерес к этой работе уже угас.

Мне было стыдно, что я предпочитаю работу в строительной службе, но я наблюдала за печальными изменениями в отделе образования и старалась держаться на расстоянии. После зимнего закрытия программы из-за нашествия плесени все испорченные книги и учебные материалы выбросили, но новыми их так и не заменили. Руководство перевело приятную штатную преподавательницу из лагеря в тюрьму – видимо, она уж слишком сопереживала заключенным. Заведующим лагерным отделом образования стал нахальный мужик с прической из восьмидесятых, который приезжал на работу на «понтиаке» модели «Файрберд Транс-Ам». Я прозвала его Коротышкой. Ходили слухи, что его выгнали с почты, после чего он и попал в Бюро тюрем. На преподавателя он никак не тянул, ограничиваясь (и явно наслаждаясь) угрозами и словесными оскорблениями учеников. Его ненавидели все обитательницы лагеря и почти все заключенные-учителя, работавшие вместе с ним. По их словам, к ученикам он относился просто: «Мне плевать, узнают ли они, что один плюс один равняется двум. Мне платят за восемь часов работы».