Светлана Алешина - Хит сезона (сборник)

Праздники имеют обыкновение заканчиваться. Причем заканчиваются они, как правило, неприятностями. Хотя бы и мелкими. Если бы у меня была возможность выбирать, я бы предпочла крупные – заставляющие бросать на борьбу с ними все силы полностью, находить в себе такие резервы, о которых ты прежде и не подозревала. А мелкие – нудны и противны. Они как сусличьи норы в степи, по которой я в детстве гоняла на велосипеде, – замечаешь их только тогда, когда переднее колесо уже провалилось, а ты летишь через руль. Шею не сломаешь, но колесо начинает так «восьмерить», что возвращаться приходится пешком.

Если тогда в моем родном степном Карасеве, где центром цивилизации был вокзал, а очагом культуры – ресторан с весьма «оригинальным» названием «Заволжье», неприятности ограничивались сусличьими норами и подзатыльником от матери за перепачканное и разодранное платье, то теперь, в Тарасове, где я живу уже седьмой год, калибр их существенно изменился. Как, впрочем, и я сама.

Из наивной длинноногой студентки филфака я превратилась в «матерую» журналистку, как меня называет Сергей Иванович, один из моих сотрудников, редактора и владелицу частной газеты «Свидетель», самой популярной сегодня – поверьте, в этом нет ни малейшего преувеличения, – газеты в Тарасове. А их у нас около сотни.

Совсем недавно мне удалось расследовать громкое дело об убийстве депутата областной Думы, председателя счетной палаты Ольги Николаевны Дубровиной. Впрочем, я не в одиночку занималась этим, работала вся редакция, иначе у меня вообще ничего не получилось бы, без их помощи. Но я сейчас о другом.

Как-то так вышло, что мы с этим расследованием перешли дорогу официальным правоохранительным органам. А я еще имела неосторожность нахамить по телефону начальнику нашего тарасовского управления Федеральной службы безопасности генералу Синицкому, «наехав» на него за то, чего он и не собирался делать, как я потом уже поняла, – вербовать Сергея Ивановича в секретные сотрудники, или, как их чаще называют, – «сексоты».

Вскоре посыпались на нас одна за другой всевозможные проверки. Не могу, правда, утверждать, что должна благодарить за это генерала Синицкого. И каждая из появлявшихся у нас комиссий опечатывала нашу контору. Мы бросались в бой всей редакцией и устраняли все замечания, служившие основанием для ее закрытия.

Первыми появились пожарники и заявили, что не могут нам позволить работать в помещении, не оборудованном средствами тушения пожара. Когда же я с недоумением показала на имеющийся у нас пожарный щит, усатый пожарник добрых полчаса объяснял мне разницу между пожарным багром, который на пожарном щите совершенно необходим, и обычным ломом, висящим на щите у нас.

Я мысленно прокляла прежних владельцев помещения, от которых нам и достался в наследство этот пожарный щит, и весь следующий день редакция наша простояла опечатанной – оказалось, что найти в Тарасове багор раз в тридцать легче и быстрее, чем снять печать с двери. Усатый заранее предупредил меня, что самой мне лучше их печать не срывать – придется составлять уже милицейский протокол, а это послужит основанием для судебного разбирательства. Пришлось уговаривать на следующий день этого усатого прийти к нам лицезреть приобретенный багор и снять печать с редакции.

Следующими к нам заявились представители санэпидстанции.

«Ну уж эти-то, – подумала я, – к нам придраться не смогут! С продуктами мы дела не имеем, а места общего пользования – в идеальном состоянии».

И, конечно, ошиблась. Смогли!

Они долго что-то подсчитывали, рассматривали электрические лампочки и заявили наконец, что у нас не соответствует санитарным нормам освещенность помещений. Что на каждого из сотрудников приходится гораздо меньше то ли люменов, то ли фотов, чем положено нормами. Не знаю, имели ли они на это право, но редакцию вновь опечатали.

История повторилась с той лишь разницей, что мощные лампы в Тарасове оказалось найти еще проще, чем пожарный багор.

Сергей Иванович, чувствуя себя почему-то во всех наших неприятностях виноватым, ходил грустный, вздыхал и нудел. В общем – путался под ногами, пока я, Маринка, моя секретарша, и фотограф Виктор решали эти проблемы, свалившиеся на наши головы.

Но когда во вновь заработавшую редакцию ворвались люди из налоговой инспекции в черных масках, бронежилетах и с автоматами и держали нас лицом к стене, пока до тошноты вежливые инспектора выгребали всю нашу документацию, я поняла, что работать спокойно мне все же не дадут. В тот же день расчетный счет редакции был арестован, и я порадовалась, что у меня есть несколько тысяч германских марок налички в домашнем сейфе – остатки от выгодной коммерческой сделки – продажи информации о русских публичных домах в Германии одной крупной берлинской газете. Этот заработок был случайным, и повторно рассчитывать на такую удачу я не могла.