Сухбат Афлатуни - Муравьиный царь

Михалыч глядел на телефон на столе. Лена сказала позвонить, когда сдавать закончит.

– Можно от вас? Мобильник не ловит.

– Без канители только. Сейчас код наберу… На! – протянула трубку.

Михалыч набрал номер и стал слушать гудки.

– Алло! – появился Ленин голос.

Михалыч приоткрыл рот и снова его закрыл.

– Алло… Михалыч, ты?

Михалыч молчал. Зачем вообще звонил? Не ожидал, что голос Лены окажется вдруг чужим, незнакомым. Лена еще что-то кричала в трубке.

Михалыч отстранил черный пластик от себя и нажал сброс. Женщина наблюдала за его движениями с интересом.

Раздался звонок. Михалыч снова сбросил.

– Ну, спасибо, – сказала женщина. – Будет теперь перезванивать.

– Не будет. – Михалыч вытер лоб.

А если снова перезвонит? Нет, тишина.

– Всё? – спросила женщина.

– Всё, – ответил Михалыч.

Поднялся, провел потной ладонью по джинсам.

– Подожди, – женщина потянулась в сторону, – спецодежду сразу выдам.

Что-то упало и стукнуло. Женщина углубилась под стол. Поднялась, подталкивая под мышки костыли. Вышла, перебирая костылями, из-за стола. Михалыч увидел ее ноги. Они были искривлены и плотно прижаты друг к другу. Михалыч, не отрываясь, глядел на их уродство.

Поковыряв в шкафу ключом, достала пакет. Вроде как разносят белье в поездах. Внутри лежала темная одежда, знакомая Михалычу, уже видел на этих.

– Переоденетесь. – Женщина обходила на костылях стол. – Вернетесь, здесь дежурный уже будет. Я предупрежу.

Михалыч попытался сунуть ей в карман благодарность. Карман был узким, купюра не хотела лезть туда, куда надо. Женщина не сопротивлялась, но и не помогала, и глядела вбок, сопя носом. Запах тины, как Михалыч понял, шел от нее, и запах духов тоже.

– Спасибо, – сказал Михалыч, управившись.

Женщина прислонила к стене костыли и стала отключать комп. Михалыч вышел.

За дверью в спину ему затрещал телефонный звонок. «Лена», – подумал Михалыч и быстрее вышел во двор.

Ледяной воздух обжег его, ветер за это время усилился. Березки болтали ветвями, с фонтана сдувало снег. Михалыч пошел к машине.

Думал он то о матери, то о Лене. Зло на Лену выкипело, осталась только холодная обида. Обида на себя, на свою молодую глупость, с которой он когда-то подкатил к Лене. Можно было все сразу понять, глаза у него были. Лена держала себя королевой, а он, «коммунарик», тянул, что ли, на короля? Даже на пажа не тянул, манер не хватало. Только на телохранителя, может. У некоторых звезд, правда, случаются романы с телохранителями, детей от них рожают, но это не долго. А у них с Леной уже пятнадцать лет продолжалось. Лена дарила ему яркие рубашки, которые он редко надевал. Лена воспитала в нем любовь к качественному дезодоранту и научила ценить вкусную еду, особенно итальянскую. Лена рассказывала ему иногда, под настроение, об искусстве; Михалыч мало что понимал, но что-то в мозгах откладывалось. Лена отучила его носить по улице треники, а когда жарко – шорты «сквознячок» типа трусов. Лена заставляла выводить «рязанские леса» под мышками и в других областях. Лена, по ее словам, любила его, трогала его щеки, гладила шею и остальное. У нее случались такие фантазии, от которых он краснел, как рак. А что теперь?..

Михалыч остановился, напряг уши.

Сквозь ветер пробивался вой. Вой и негромкий крик. Шел он поверх забора, мешаясь с собачьим лаем. В вое были намешаны разные хрипы, вздохи и слова, наполовину непонятные, оттого что люди разучиваются говорить там на своем языке, а начинают на каком-то своем, геронтском. Михалычу даже послышался голос матери: «Больненько… Больненько…» Он почувствовал, как задвигались волосы под шапкой, и на секунду он весь застыл. Ветер колол снегом лицо, а он стоял, придавленный воем, с каплями пота под свитером. «Что же я, мудак, делаю?» – снова услышал он внутри себя, как на станции перед раковиной. И бросился вперед, вынося себя большими быстрыми шагами на улицу, к стоянке.

Машина его стояла, уже порядочно присыпанная снежком. Глаза прожигали яркие фонари. Вой немного ослабел.

Тут Михалыч снова застыл.

Машина, его машина, на его глазах подала назад и стала выезжать со стоянки. Слегка буксанула, порычала в снегу, вырвалась и свернула в аллею.

Несколько минут Михалыч, ничего не понимая, бежал за ней. Перед выездом на дорогу она притормозила; расхлопнулась дверца. Подбежав, Михалыч увидел маленького бородатого человека за рулем.

– Садитесь назад и без вопросов, – сказал негромкий голос.