Коллектив авторов - Времена и нравы (сборник)

Когда Дабао узнал, что Восьмиглазый тоже спорит за этот участок, да еще и подал жалобу начальнику уезда Хуан Чжифу, требуя объявить торги, ему стало немного смешно. Сколько денег мог заплатить за землю Восьмиглазый, с его-то имуществом? Он посоветовался с Хуэй Маото. Тот считал, что на Восьмиглазого не стоит обращать внимания, на ядовитую сколопендру найдется петух, а на хитрую крысу – кошка, и не нужно бояться, что этот рогатый черт под ситом пройдет [92], если явится, то он, Хуэй Маото, ему врежет. Однако Дабао никак не мог успокоиться и отправился говорить с отцом. Тот убедил его, что ни в коем случае нельзя вступать в противоборство:

– Во всем мире есть три вещи, с которыми нельзя связываться: женщины, дети и подлецы.

Он велел Дабао взять пару бутылок вина и отнести их Восьмиглазому вместе с конвертом, чтобы погасить назревающий конфликт.

Они все недооценили Восьмиглазого.

Восьмиглазый не захотел конверта, он взял только вино, открыл зубами крышку, отпил залпом половину бутылки, отер рот и сказал:

– То есть ты хочешь, чтобы я не спорил с тобой за этот участок?

– Я прошу тебя не мутить воду.

– Ты не злись, что я сказал «спорить». Я знаю, что в ваших глазах я негодяй, что такой вот я персонаж, который конвертики собирает да за малой выгодой охотится. Да, тут вы правы, но это все старая история. Нынешнее общество развивается, и я тоже по-честному хочу стать человеком. Мне этот участок для дела нужен.

– Мне радостно такое слышать, – сказал Дабао. – Но если хочешь землю купить, то можно же найти другое место.

– А почему бы тебе самому не поискать место для своего дела?

– Странные вещи говоришь, кто успел – тот и съел, разве нет?

– Как ты можешь утверждать, что ты был первым?

– У меня в докладе печатей семь-восемь будет.

– А я в мечтах уже все печати проставил.

– Ты что такой дерзкий-то! – аж поперхнулся от гнева Дабао. – Я с тобой серьезно, а ты поперек!

Восьмиглазый посмеялся ледяным смешком и вновь пригубил вино.

– Ты понимаешь, что за эпоха наступила? Эпоха конкуренции! Все хотят разбогатеть. Если хочешь разбогатеть, то серьезно нельзя.

– Подлая логика!

– Ругаться ты умеешь, ругаться тебе нравится. Глаза открой да взгляни, кто сейчас разбогател. Сколько среди них найдется не подлецов?

– Тебе просто нравится по-скотски поступать, да?

– Если речь идет о том, чтобы разбогатеть, по-скотски так по-скотски.

– В таком случае нам с тобой не о чем разговаривать.

– В таком случае да, верно говоришь. Сейчас мы с тобой соперники, лучше нам будет поменьше общаться.

– С тобой конкурировать? Позор на мою голову!

– Раз боишься позора, так и отступи!

– Первый – князь, а последний – в грязь, ничем ты меня отступить не заставишь!

– Вот тогда и поборемся. Но я тебе заранее честно скажу: тебе меня не победить.

– Ты так уверен?

– Разумеется, уверен!

– Хорошо, ешь рис вместе с шелухой, но есть на свете и те, кто предпочитает очищенный! В смысле, я не верю, что наше общество позволит подлецам войти в силу.

– Ладно, ты у нас личность. Но прошу тебя передать весточку Хуэй Маото, я не хочу, чтобы он строил мне козни. Он говорит, что сиживал в тюрьме и самого черта не боится. Смех-то! Он даже не смотрит, кто перед ним, а такое несет. Я ничего не видел. Я бы испугался черта! Только это черт меня боится.

– Не ходи другим строить, и тебе козней не будет.

Восьмиглазый закашлялся смешком, так что даже лицо в гармошку собралось.

– Что смешного?

– Смешно, еще как смешно. Если хочешь, чтобы не знали о твоих поступках, не совершай их. Ты думаешь, я не знаю, что у тебя хорошие отношения с начальником Чжуном, что ты давно уже себе связи наладил?

Услышав подтекст в его словах, Дабао сдержал гнев и ответил:

– Мы с Чжун Хайжэнем друзья, это верно, но я не пойду к нему за ниточки дергать.

– В таких делах нет нужды оправдываться, – холодно заметил Восьмиглазый. – В нынешнем денежном обществе стал бы он так усердно за тебя выступать, не будь ему с этого выгоды? Люди не идиоты, в глубине души всем все понятно…

Дабао наконец не выдержал и выбросил вперед кулак. Восьмиглазый далеконько отлетел и шлепнулся на землю.

Дабао развернулся к выходу. Он услышал, как Восьмиглазый изрыгает ему в спину проклятья:

– Я твою мамашу крыл, Ван Дабао, ты не думай, что с помощью Чжун Хайжэня сможешь мне поперек встать, он ведь все-таки заместитель начальника уезда, над ним есть и повыше начальство, и оно найдет на него управу. Ван Дабао, твою мать!