Коллектив авторов - Времена и нравы (сборник)

Они были в полном восторге: где еще можно было узнать столько названий трав и деревьев? Вслух они сказали:

– Господин наставник, надо взять несколько образцов трав с собой в Шэньчжэнь, чтобы и одногруппники узнали о ярких, как солнце, годах вашей молодости!

Мизит возразил:

– Молодость наставника прошла в волнении и страхе, откуда взяться яркому солнцу?

На это Ямагути ответил:

– А кто сказал, что среди печалей и тревоги не может быть яркого солнца?

Мизит снова возразил:

– А ты спроси дядюшку Чжана, было ли у него яркое солнце.

Чжан Бимэй засмеялся:

– Было, было!

Молодые люди хором начали допытываться:

– А когда?

Чжан Бимэй ответил:

– Когда с Янь Яньянь ловил рыбу и лягушек! – Однако лицо его в этот момент было бледным и печальным.

Ямагути сказал:

– Судя по всему, самое лучше время – это когда солнечный свет любви озаряет дом!

Увидев, что Ямагути и Юйцзе, не стесняясь, проявляют свои чувства друг к другу и держатся за руки, Мизит одобряюще произнес:

– Я смотрю, солнечный свет любви уже озаряет наше «горное ущелье»-Ямагути!

Я сказал:

– Отлично! Я вижу, что китайский язык Мизита заметно улучшился за эту поездку! Он теперь может шутить, используя игру слов!

Так, смеясь и болтая, мы продирались сквозь заросли, срубая колючие кусты, и в итоге оказались у могилы Янь Яньянь. Чжан Бимэй срезал сорняки, и мы подошли поближе посмотреть на фотографию на фарфоровой табличке. Табличка была старой, но краски оставались яркими, и по-прежнему было хорошо видно прекрасное лицо усопшей. Чжан Бимэй достал из заднего кармана полиэтиленовый пакет, в котором оказалось несколько курительных свечей. Он зажег одну, воткнул в землю и тут внезапно упал на колени и что-то забормотал себе под нос.

Солнце стояло высоко в небе, играя бликами на его седых волосах.

Цао Юйцзе тихо всхлипнула пару раз, а потом вдруг зажала рот рукой; Ямагути подошел и обхватил ее за плечи, вместе они отвесили три земных поклона перед могилой.

Когда Чжан Бимэй поднялся, то сказал, что могила его родителей тоже рядом. Но нам пришлось приложить усилия, чтобы найти общее захоронение Чжан Дапао и Лю среди бурьяна в человеческий рост. Чжан Бимэй и здесь возжег курительные свечи и, стоя на коленях, тихонько что-то бормотал. После этого мы нашли также могилу родителей Янь Яньянь, заодно прибрали и ее, отдав им последний долг.

Когда вернулись к водохранилищу, все четверо были измотаны. Поверхность воды была гладкой, словно зеркало; со всех сторон водную гладь окружали зеленые просторы. Где-то вдалеке по обсаженной с двух сторон эвкалиптами железной дороге мчался, словно ветер, белоснежный высокоскоростной поезд, События той эпохи, полной глубоких чувств и уже ставшей чем-то далеким, когда-то разыгрывались здесь, на этой неприметной железнодорожной станции, и это были не просто обычные печали молодых людей. Но вот прошло время, все стало смутным и зыбким, словно во сне, и если не сделать записи, то откуда о тех событиях узнают потомки?

Ямагути спросил Чжан Бимэя:

– А вы ездили в Японию? Пытались найти своего биологического отца?

Чжан ответил:

– Когда жена была еще жива, мы ездили туда вместе с сыном и невесткой – все абсолютно чужое и незнакомое. Поначалу была мысль поместить объявление о поиске отца в газету, но она быстро улетучилась. Ведь это был недостойный поступок, даже если биологический отец жив, не факт, что он признался бы. Да и ладно, не стоило тратить деньги на эту бессмысленную затею и позорить себя.

Ямагути попытался прощупать почву – мол, если Чжан хочет, то он мог бы помочь в поисках: в Японии после войны появились многочисленные организации, помогающие найти родственников. И если отца не найти, то можно попробовать найти единокровных братьев или сестер.

– Нет у меня такого желания. – Чжан Бимэй помотал своей седой головой, словно погремушкой-барабанчиком. – Ни в коем случае не надо этого делать! Да и я не хочу терять свое лицо! Даже если и найдешь отца, разве ж он признает такого бедного родственника, как я?

Когда мы спустились к подножию горы, настало время прощания. Ямагути и Чжан Бимэй обнялись, глаза у Ямагути покраснели, а Чжан, наоборот, был весел. В тот же день мы прибыли на вокзал в Ганьси и после обеда сели в высокоскоростной поезд до Шэньчжэня. Ямагути держал в своей руке руку Юйцзе, и за всю дорогу они не произнесли ни слова. Мизит снова взялся за свою игру на телефоне.