Виталий Лозович: Алло! Северное сияние?

– А почему всё же не ушла?

– Я Вам нужна сегодня? – спросила она.

– Нужна, – сказал он, – возьмёшь меня под руку?

Дома, сидя на кухне, после второго полстакана, Шахов признался:

– Когда шёл с тобой под руку, такое впечатление, что меня вёл куда-то ангел.

Аида улыбнулась, глаза опустила и так сидела долго-долго. Пока Шахов закусывал, она молчала, здесь он вдруг спохватился, сказал, что совсем из ума выжил, даже чаю девушке не предложил. Она согласилась пить с ним чай, только если он не станет пить хотя бы в это время водку. Он согласился, и они долго сидели, пили чай.

После чая Шахов внезапно впал в депрессию. Внезапно вспомнил жену, ребёнка, прошлую жизнь, которая была прямая и лёгкая, как утренняя дорога для путника. Вспомнил, как все годы сам себе с удовольствием признавался, как признавался жене, ребёнку, что он однолюб, что он не сможет воспитывать второго ребёнка, потому как любит только этого, как он не сможет никогда второй раз жениться ни при каких обстоятельствах, потому как он однолюб, и кроме его Ирины, в мире больше нет ни одной женщины… Всё вспомнил и вспомнил, как в одну секунду, в одно признание, в один телефонный звонок всё рухнуло, всё… ничего не осталось, ничего. Нет, ребёнок остался и даже ребёнок согласился остаться с ним, но… какая это семья, когда мама… когда их мама… когда его Ирина… Почему? За что? Кто ему разрешил, этому Парфёнову? Кто позволил? Разве он хоть раз глянул косым глазом на его Любу? Разве он… За что? За что?..

В душе начала разгораться злоба, он посмотрел на стойку с длинными кухонными ножами, стал вспоминать, как лучше пройти к Парфёновым домой.

– А хотите, я с Вами водки выпью? – вдруг раздался голос Аиды.

Шахов очнулся. Глянул на неё через стол, глянул так, словно пригвоздил её к месту. Потом сказал:

– Завтра что – воскресенье?

– Да.

Он опустил глаза в стол и попросил, по-мужски уверенно, но попросил:

– Не уходи?

Она промолчала. Глаза тоже опустила вниз. Так сидели несколько секунд, потом Аида спросила тихо:

– Вообще? Да утра не уходить?

– Да, – сказал Лёшка, – до утра. Не бойся меня, я…

– Я не боюсь ничего, – сказала Аида, – надо что-то для папы с мамой придумать.

– Так остаёшься?

– Остаюсь… а то Вы ещё что натворите сегодня…

– Да-а, – промычал Шахов с очень серьёзными нотками.

Что придумала для папы с мамой Аида, для Лёшки осталось загадкой. Она говорила из комнаты, когда он попросил у неё разрешения выпить на ночь ещё полстакана водки. Она разрешила, только просила её не обманывать. Шахов выпил полстакана, посмотрел на бутылку и с удивлением обнаружил, что полбутылки водки осталось. Загадку эту он разгадывать не стал. Просто пошёл в ванную комнату, принял там контрастный душ. Вышел в трико и футболке. Аида сидела в кресле, смотрела на него. Он остановился, замер на ней глазами, он не знал, как ей сказать, что сказать, хотел постелить в комнате свой дочери, она поднялась с кресла, подошла к нему вплотную, произнесла тихо, словно на эшафот собиралась:

– Н-ну… дайте мне какое-нибудь полотенце, что ли?

Из ванной она вышла практически голая, в одних тонких трусиках, что называют обычно словом «танго», завёрнутая в полотенце.

– Я могу тебе постелить в другой комнате, – начал Шахов.

Она обернулась и просто убила его своими голубыми глазами, сказала:

– А зачем тогда оставаться?

Сбросила с себя полотенце, стоя к нему спиной и аккуратно, удивительно грациозно забралась под одеяло супружеской постели. Шахов себя не помнил, никого бы не пустил на супружеское ложе, но вот её?.. Кто она? Кто она, эта Аида? Спаситель? Кто?..

Он быстро разделся и лёг рядом. Первые слова, которые произнёс, любой мужик назвал бы идиотскими, но он их сказал:

– Если я к тебе не притронусь – не обидишься?

Она в это время лежала, укрытая до подбородка одеялом, глаза смотрели в потолок, глаза её сразу посмотрели на Шахова чуть насмешливо, так же тонко, как она могла улыбаться одними уголками губ, посмотрели эти глаза на Шахова и Аида ответила:

– Знаете… девушки или женщины часто ложатся в кровать с мужчинами не для того, чтобы заниматься с ними сексом.

– А для чего? – глупо спросил он.

– Для того, что многим мужчинам просто необходима рядом женская энергия.

Шахов приподнялся на локте, повернулся к ней боком, посмотрел в глаза ясные, девичьи, осторожно спросил:

– А ты для чего это делаешь?

Она долго не отвечала. Ответ она знала, просто не хотела говорить.