Карлос Фуэнтес - Избранное

Он поднял бокал и встал; слуга дал ему в руку поводки - псы не расставались с ним весь остаток вечера. Зазвучали громкие новогодние тосты. Бокалы разбивались об пол, а руки обменивались нежными или крепкими пожатиями, вздымались вверх во славу истекшего времени, этого погребения, этого сожжения памяти; во славу новых всходов на почве, удобренной прошлогодними делами...- оркестр в это время исполнял, как обычно, вальс «Ласточки»,- делами, словами и людьми, умершими вместе с прошлым годом; во славу продления жизни этих ста мужчин и женщин, которые сейчас ни о чем друг друга не спрашивали, а лишь говорили друг другу взглядом влажных глаз- что нельзя упускать время, настоящее время, искусственно продленное в эту минуту вспышкой ракет и звоном колоколов.

Лилия робко погладила ему шею, как бы прося прощения. Но он-то знал: много побуждений, много мелких желаний надо подавить, чтобы в один прекрасный момент насладиться счастьем без всяких затрат - и она должна быть ему благодарна за это. Так надо было понимать его невнятное бормотание.

Когда скрипки в зале снова заиграли «Парижские нищие», она со своей обычной гримаской взяла его под руку, но он отрицательно качнул белой головой и, сопровождаемый псами, пошел к креслу, где намеревался провести остаток ночи, глядя на танцующих... Он неплохо развлечется, разглядывая физиономии - фальшивые, сладкие, лукавые, ехидные, тупые, умные,— думая о судьбе, о судьбе их всех и о своей собственной... Лица, тела свободных, как и он, людей успокаивают его... Эти люди, скользящие в танце по натертому полу под сверкающими канделябрами, побуждают его... освободиться от воспоминаний, изгнать воспоминания... и вновь, вновь насладиться этим противоречивым единством... свободой и властью... Он не один... с ним танцующие... От этой мысли тепло разливается по нутру, становится приятнее на душе... Черный карнавальный эскорт могущественной старости, седовласого, подагрического, согбенного существа... Эхо не сходящей с губ хриплой усмешки, которая отражается и в запавших зеленых глазах... Короткие родословные, как и у него... иногда еще более короткие... кружатся и кружатся... Он их знает... промышленники... коммерсанты... шакалы... лизоблюды... биржевики... министры... депутаты... журналисты... жены... невесты... сводни... любовницы... Кружатся обрывки фраз... отдельные слова вместе с плывущими парами.

- Да...- Потом пойдем...- но мой папа...- Люблю тебя...-...свободны?.. -Мне рассказывали...-...времени у нас достаточно...- Тогда, значит... -...так... -мне хотелось бы...- Где? -...Скажи мне...-...Я больше не вернусь...-...тебе нравилось? -...трудно...- это пропало...- проказница... чудесный...-исчез...-...так ему и надо...-...гм... Гм!.. Он умел отгадывать по глазам, по движению губ, плеч... Он мог бы им сказать, что о них думает... Мог бы им сказать, кто они... мог напомнить их настоящие имена... подстроенные банкротства... жульническое использование денежных девальваций... спекуляции на ценах... банковские махинации... новые латифундии... фальсифицированные публикации... выгодные подряды на общественные работы... политические инсинуации... разбазаривание отцовского наследства... взяточничество в министерствах... фальшивые имена: Артуро, Капдевила, Хуан Фелипе Коуто, Себастиан Ибаргуэн, Висенте Кастаньеда, Педро Касо, Хенаро Арриага, Хайме Себальос, Пепито Ибаргуэн, Роберто Регулес... А скрипки поют, кружатся юбки и фалды фраков... Они не будут говорить обо всем этом... Они говорят о путешествиях и любви, о домах и автомобилях, об отдыхе и праздниках, о драгоценностях и слугах, о болезнях и священниках... Но они тут, тут, перед ним... перед самым могущественным... Можно уничтожить или возвеличить их одной фразой в газете... Можно заставить их терпеть присутствие Лилии... Можно одним магическим словом вынудить их танцевать, есть, пить... Вот они приближаются...

- Я привезла мужа для того, чтобы он посмотрел на это изображение архангела. Великолепная картина...

- Да, я всегда говорил: только со вкусом дона Артемио...

- Как мы сможем отблагодарить вас?

- Но вы правильно делаете, что не принимаете приглашений.

- Все здесь так грандиозно - я просто немею от восторга, дон Артемио, немею, немею. Какие вина! А эти утки с дивной приправой!

...Отвернуться и сделать вид, что не слышишь... хватит одного шума... не к чему сосредоточиваться... Приятно улавливать только невнятный говор окружающих... звуки, ароматы, запахи, образы... Пусть называют его, хихикая и шушукаясь, мумией из Койоакана... пусть насмехаются исподтишка над Лилией... Все они здесь... и пляшут перед ним...