Вячеслав Прах - Кофейня в сердце Парижа

Она заметно изменилась. От ее детского, наивного взгляда и необдуманных поступков и следа не осталось. Возле меня лежала взрослая, умная женщина, абсолютно уверенная в своих убеждениях. Она чего-то боялась…

– Мы с тобой договорились? – переспросила она.

– Договорились!

– Хорошо, спасибо.

Она замолчала, мы в такое позднее время обычно давно уже спали, но эта ночь была бессонной.

– Но ты говорила, что хотела мне изменить там, в отеле. Без весомых причин.

– Без весомых причин? – переспросила она. – Ты так сказал?

– Да.

– Значит, твое отсутствие – это не весомая причина, чтобы выжечь тебя из своей души? Заменить тебя кем-то другим, чтобы на губах остался отвратительный привкус. Лишь бы не твой! Сказать женщине, что ты к ней «остыл» – не весомая причина, чтобы тебя застрелить? А потом с горечью в сердце подойти к твоему теплому телу, подождать, пока ты остынешь. «Остыл!» – с иронией в голосе воскликнула она. – Это тебе не суп, что на плите остыл, пока ты ходил в ванную.

В любой непонятной ей ситуации она «трогала» мой суп.

– Человек – существо теплокровное. Хладнокровным может быть только труп. И это слово у меня ассоциируется только с ним.

Я понял, что ее рассердили мои слова. В некоторых моментах я перегибал палку правды и становился бестактным.

– Извини, я выразился некорректно.

– Не употребляй больше этого слова. Оно несет в себе память.

– Хорошо».

Роза время от времени улыбалась, глядя в книгу. Иногда она переводила взгляд на меня, но чаще всего на пачку своих сигарет. Она курила одну за другой. А я вдыхал ее дым…

– Может быть, ты возьмешь и покуришь?

Она показала мне на свою открытую пачку.

– Может быть, я и сломаюсь, но, скорее всего, не сегодня.

– Как знаешь, – безразлично бросила она и снова ушла в книгу.

Хотелось ли мне закурить в тот момент? Чертовски хотелось. Я скажу больше – одну сигарету я бы променял на два дня без воды и еды. Но я не мог этого сделать. Не мог!

Со стороны могло показаться, что мы с Розой пара, но если к нам приглядеться повнимательнее, то было заметно, что мы абсолютно безразличны друг другу. Она занималась своими делами, а я своими. И лишь время от времени мы произносили друг другу несколько коротких, ничего не значащих слов.

Наверное, она считала меня своим другом. Но ведь с друзьями делятся своими проблемами, пусть и незначительными. Нет, в моем лице Роза не видела друга, которому можно открыть свою тайну. Все свои проблемы она всегда оставляла при себе. Собственно, как и я – свои. Никто из нас не делал шаг другому навстречу. Но в один день я все-таки решился на шаг…

«…Она больше не называла меня своим любовником. Мы не произносили этого слова давно. Я не знал, кто я для нее, но для меня она по-прежнему оставалась женщиной, с которой я хотел просыпаться. С которой я хотел засыпать… Мы каждый вечер занимались любовью, а иногда и ночью. Мне, как и раньше, доставляло удовольствие ее тело. Как и мое тело доставляло удовольствие ей. Не было больше и речи, чтобы куда-то уйти, оставить. Не было больше игры. Свечи горели, мы зажигались. Свечи гасли – мы засыпали. И так день за днем…

– Кто я для тебя? – в один день спросил у нее.

– Ты человек, который ко мне однажды остыл. Но к которому я не остыла.

Это была рана. Глубокая, кровоточащая рана. И как бы я ни старался ее заживить, она давала о себе знать спустя некоторое время.

Я понимал, что совершил ошибку, позволив ей тогда уйти. Но я не мог этого исправить, никто не мог. Каждая ошибка дает определенные знания, которыми, к сожалению, можно распорядиться только в будущем. Или никогда».

Я сделал шаг навстречу Розе. Я сказал ей, что знаю ее тайну, тот маленький секрет, который травил ее жизнь день за днем. Я видел, как она погибала, и я протянул ей руку. Она забралась ко мне на мост и смотрела вдаль. Ее ноги дрожали, и все ее тело кричало каждой своей клеткой: «Роза, остановись! Роза, не делай больше этого!» Тело не обманешь, я это знаю. Ее тело не хотело умирать. Оно до смерти боялось разбиться, там, на краю пропасти, куда я ее привел тем вечером. Я просил ее не смотреть вниз, и она послушалась меня. Роза доверилась мне полностью, и я показал ей другую жизнь. Другую реальность, в которой было место для нее. В которой она чувствовала себя нужной, необходимой. И я клянусь, что она хотела в те минуты жить.

Тем самым вечером я привел Розу к себе домой. Туда, где жила еще одна Женщина. Моя Грусть. Мое Сердце. Моя Тоска.