Вячеслав Прах - Кофейня в сердце Парижа

– Так просто… – сказала тревожно она. – Проснуться, остыть и выбросить другого на улицу. Я никогда не забуду тех безразличных глаз! Я перестала для тебя существовать?

– Нет, скорее, я перестал существовать для тебя. А ты была прежней. В тебе ничего тогда не изменилось.

– А сейчас?

– Сейчас – ночь. Самое время для откровений. Ты изменилась. Сильно! Ты стала другой. Отстраненной. Отсутствующей. Мне кажется, что ты запретила себе ко мне испытывать чувства. Хотя чувствуешь меня до сих пор!

Правда, она легкая, как летний ветер. Она нежна, как острие ножа. Она опасная, как ружье, из которого никогда не стреляли. Она точная и всегда попадает в цель. Правду трогать приятно, особенно когда на лезвии нет твоей крови. Когда ты ее держишь от себя. И не догадываешься, какую рану она может причинить тому, кто стоит напротив.

– Скажи мне что-то приятное, – эти слова выбили меня из колеи.

Я перебрал в голове десяток разных слов, но ни одно не было подходящим.

– Мне бы хотелось больше никогда к тебе не остывать, – не уверен, что это было именно то, что нужно. Но я почувствовал так.

И впервые за весь день она меня обняла. Сама.

– Хочешь, теперь я тебе расскажу, как прошла для меня эта неделя?

Я кивнул головой.

– Хочу.

– Я сняла номер в отеле. Даже несмотря на все обстоятельства, я не могла вернуться домой. В первый день я тебя возненавидела. Да, можешь смеяться, но я не жалела тебя в своих речах. Ты мне был противен как мужчина, как человек, и всю свою кожу я хотела немедленно отмыть от тебя. От твоих гадких, предательских рук, от твоего грязного, чужого тела. От твоих слов мне хотелось разбить себе голову, но я не смогла. Я приняла теплую ванну, и на одно мгновение я выбросила тебя из окон своего номера. Я поднялась в ресторан. Заказала себе бутылку сухого вина. Кстати, признаться – я была удивлена, хороший напиток для своей цены. Я выпила за свое здоровье. Чего-чего, а за это мне никогда не жаль поднять хрустальный бокал. Посмотрела в окно на вечерний город. Опьянела немного, самую малость. И спустя некоторое время ко мне подсел незнакомый мужчина в приличном костюме, и я его не отвергла.

У меня внутри все оборвалось. Ком ревности подступил к горлу, я не мог его сглотнуть. Мои руки задрожали.

– Мы разговаривали с ним, как сейчас помню, о живописи, я в этом ничего, собственно говоря, не понимала. Затем он сменил тему, увидев, что мои познания в этой сфере далеки от его идеалов, и мы начали разговаривать обо мне. Какая я очаровательная, какие у меня красивые волосы, глаза, черты лица. Что он в жизни не встречал такую замечательную женщину, как я. «Ох, сколько он потерял в этой жизни», – подумала я. А затем он начал мне рассказывать о том, как его бросила любимая женщина. Как он горевал по ней, места себе не находил, как он был потрясен этим случаем. Что и сейчас он с трудом залатал свою кровоточащую рану бинтом времени. Ах, как же мне его стало жаль. Такой бедный и искренний человек, мне вдруг захотелось разделить горечь его утраты…

– Сволочь! – сказал несдержанно я. – Как он мог… Как ты могла…

– Ты о чем? – с невозмутимым видом спросила она. – С чего ты взял, что он сволочь? Мне показалось, что его чувства были искренними.

Я больше не стал ее перебивать, мне хотелось узнать развязку этой истории.

– Так вот. Я совсем не была готова в тот вечер к новому знакомству. Но, признаюсь, этот мужчина меня заинтересовал. Я подсела поближе к нему и стала его утешать, а между тем, задавать самые обыкновенные вопросы из вежливости. Как звали его женщину? Сколько они были вместе? Какой у нее знак Зодиака? Сколько ей лет? В каком месяце она родилась? Сколько лет их несчастному, бедному сыну, что так и не познает отцовской любви. Ох, какая негодная, бесчувственная женщина. Зла моего на нее не хватало. Я продолжала задавать вопросы – как они познакомились и все в таком духе. И вот спустя некоторое время я начала замечать, что он путается в своих ответах. Если она родилась в октябре, почему она – рак по знаку Зодиака? Познакомились они в январе, но спустя время оказалось, что за окном в тот день было яркое солнце, и вишни в саду цвели. И тут я поняла, что его бедное сердце терзают сразу несколько женщин. Черт бы их побрал, таких неслыханных бессердечных мерзавок. На небесном суде каждому воздастся по заслугам! И как только его ранимая, тонкая душа могла познать столько страданий. Мне было его жаль…

Я чуть не засмеялся, но она не разделила моего внезапного приступа радости, а напротив, продолжила еще более грустным тоном.