Наталия Соколовская - В Питере жить - от Дворцовой до Садовой, от Гангутской до Шпалерной. Личные истории

Так что же остается? Остаются любимые люди и любимые города – тишина арбатских переулков, белые ночи над Невой… И волшебный Париж, и шумящий Рим…

Прочтите это слово – Рим – наоборот. И получится мир. Целый мир. Так много!

Пантелеймоновская улица времен моего детства. Магазин братьев Чешуриных – молочный магазин, выложенный белым кафелем, – там сметана разных сортов, творог в деревянных кадушках, молоко в бидонах, масла, сыры, и сами братья орудуют в белых фартуках с черными блестящими (из кожи, что ли?) нарукавниками. А на углу Литейного была кондитерская «Ландрин». А дальше по улице к Соляному переулку – булочная Филипповых, утром я бежал туда за горячими рогаликами, булочками, мама посылала. Был какой-то магазин «Лора»…

По улицам ходили трамваи с «колбасой» – резиновым шлангом на задней стенке (для пневматики), мы катались на «колбасе»: цеплялись за нее и ехали. Шли ломовые извозчики, под телегой моталось ведро, позади прикреплен был номер; грузовики АМО, тележки разные, шли татары-халатники с мешками, почему-то полосатыми, в них собирали всякое тряпье, лом; шли лоточники, газетчики, стояли с корзинками торговки, шли точильщики со своим точилом, шли стекольщики с ящиками поблескивающего зеленоватого стекла, трубочисты, пильщики дров с пилами и топорами, лудильщики… Сколько их было, разного рода мастеровых. Маляры с длинными кистями и ведрами, полотеры со щетками, измазанные коричневой своей мастикой, обойщики… Чистильщики сапог сидели на углах. В каждом дворе была часовая мастерская. Там с лупами в глазах сидели за большим витринным стеклом, склонив свои лысоватые головы, часовщики. Потом там была портняжная мастерская…

На углу Моховой – закрытый распределитель «Красная звезда». Рядом магазин ЛСПО (Ленинградский союз потребительских обществ). Сколько их было, этих аббревиатур… К магазинам прикреплялись – в конторах ЖАКТов (жилищно-арендное кооперативное товарищество) выдавали «заборные книжки», в них ставился штамп магазина.

Все это исчезло, прочно позабыто, и ни к чему помнить. Хотя из этого состояла наша жизнь.

У Спасской церкви стояли пушки, а в Вербное воскресенье на площади перед церковью устраивалась ярмарка. Обитая черным бархатом карусель. По бархату стеклярус. Китайцы продавали скрипучки, веера, чертиков, «тещины языки», «уйди-уйди». Пряники продавали, длинные конфеты, обкрученные ленточками, моченые яблоки, семечки, конечно, причем разных видов: жареные, сырые, тыквенные, чищеные. На лотках торговали маковками, это вроде ирисок, но сваренных на сахаре из мака, и постным сахаром всех цветов.

Улица была вымощена деревянными шашками, панель – плитами, ворота на ночь запирали, парадные тоже, дежурные дворники сидели у ворот, а уж к ночи уходили в свои дворницкие. Наша дворницкая была в подворотне, туда звонок. Если приходишь ночью, звонишь, тебе открывают – и надо было сунуть за это двугривенный.

Почти все жили в больших квартирах, где было два хода – парадный и черный. По черному таскали дрова, приходили дворники, прачки. Да, были прачки. Во дворах вешали белье, выбивали ковры, работали обойщики, кололи дрова. Позже квартиры стали делиться, почти все разделились надвое, поставили перегородку – получились две квартиры, одна имела черный ход, другая – парадный.

Во дворах устраивали представления, приходили шарманщики, скрипачи, с ними певцы, иногда целые трио или квартеты. Жильцы высовывались в окна, слушали, кидали им монетки медные, серебряные, завернутые в бумагу.

Люди ходили в галошах, в валенках и в ботах.

Были керосиновые лавки. За керосином ходили с бидонами. На керосинках кипятили чай, варили обед. Еще были примусы, их накачивали, они гудели синим пламенем. Примус – это эпоха, это большая часть жизни.

Примусы взрывались, сколько из-за них было пожаров!

На кухнях стояли плиты, их топили дровами, на них варили, жарили, пекли. В комнатах – печки, топили осторожно, чтобы не было угара. Эта минувшая жизнь имела множество бытовых правил, которые навсегда исчезли.

Горячей воды не было, ее грели на кухне. У некоторых в ванной стояла колонка, ее тоже топили дровами. Глиняные горшки, горшечники, гончарные изделия – их не стало, так же как мужчин-почтальонов: раньше это была чисто мужская профессия.