Сергей Кузнечихин - Седьмая жена Есенина

– Решай сам. Сколько надо, столько и перечислю. Иди договаривайся и узнавай реквизиты.

Засиделись до ночи. Проводил его до такси. Вернулся на кухню и допивал в одиночку. Осваивался в нечаянной радости. Обдумывал заголовки разделов. Достал с полки двухтомник Евгения Винокурова. Покачал на ладони, смакуя тяжесть, полюбовался на корешки. Поставил перед собой на попа и чокнулся с книгами полной рюмкой. Купаясь в мечтах, просидел до утра. Благо была пятница и можно было отоспаться, не боясь опоздать на работу. Если, конечно, его место можно назвать работой. Он вел в сельскохозяйственном журнальчике рубрику для дачников. Заполнял шесть страниц полезными советами, которые беззастенчиво крал из расплодившихся газеток и переписывал своими словами, но делал это с добротной долей иронии. Название рубрики «Горожу огород» предложил сам, и оно очень понравилось редакторше. Сначала он стеснялся подобного приработка. Но деваться все равно было некуда. Родной институт приказал долго жить, а редких гонораров хватало разве что на сигареты. Надеяться, что выход двухтомника освободит его от работы в журнале, было глупо. Хорошо, если библиотеки согласятся купить часть тиража. «Не о том, не о том думаешь, – посмеивался он над собой, – главное, чтобы с Мишей ничего не случилось, прости, старый дружище, что порой думал о тебе излишне критически».

В выходные подмывало позвонить другу, спросить: не изменилась ли ситуация? Но крепился. К вечеру воскресенья все-таки придумал повод. Попросил разрешить спор с соседом о Марадоне, зная, что Миша страстный болельщик. Всю информацию о скандальной звезде вплоть до количества голов, забитых за сборную Аргентины, Миша выдал, не отлучаясь к справочникам, попутно рассказал анекдот про англичанина и француза. Был весел, словоохотлив, но о ночном разговоре не напомнил. И он промолчал. Не требовать же подтверждения.

На блуждания по издательствам ушла целая неделя. Приценивался, присматривался. Наглеть не хотелось, искал, где подешевле, но при условии, что двухтомник будет выглядеть достойно, он просто обязан быть солидным.

Хождения по редакциям всегда провоцировали выпивку. Подыскав приемлемый вариант и положив бланк с реквизитами бухгалтерии в отдельную папку, он зашел в магазин и взял бутылку. Можно было идти к Мише, но что-то удерживало, казалось, что не готов к ответственному акту, и он заглянул в мастерскую художника Юры Берегового – расслабиться в легкой болтовне и отдохнуть от душевных терзаний. Сначала крепился, но после третьего тоста все-таки похвастался, что к Новому году подарит ему свой двухтомник.

– Давай обложку нарисую. Иллюстрации с удовольствием сделаю. Мне всегда нравились твои стихи.

– Картинки резко удорожают издание.

– А чего чужие деньги экономить? Знаешь, сколько они наворовали?

– И знать не хочу. Все-таки старый приятель. Сам предложил.

– Так я могу и бесплатно.

– Не о том речь. Типографские расходы подпрыгнут. Пусть будет скромно и строго.

– Напрасно. Может, попробуем? Могу хоть сейчас эскизы набросать. Увидишь – не устоишь.

– Спасибо, я уже смирился.

– Зря, с них надо брать не церемонясь. Больше будут уважать.

Художник явно не понимал его состояния. Спорить и вдаваться в подробности отношений с Мишей не было желания, но домой вернулся с надеждой, что все получится.

Мише позвонил только через день, к вечеру.

Потом, когда вспоминал разговор, отметил, как поскучнел бодрый голос друга после известия, что документы на оплату готовы. Он даже суммой не поинтересовался. Сказал, что всю неделю будет занят.

Вывод напрашивался откровенно и бесцеремонно. Уточнений не требовалось. Оставалось быстрее забыть хмельное обещание и посмеяться над своим легковерием. Насмеялся вдосталь. Поиздевался, поерничал над старым дураком. Соблазненным и покинутым. Соблазнителю тоже перепала изрядная порция достойных эпитетов, но самые злые и ядовитые – все-таки себе. А друг Миша возьми да и вклинься во внутренний высокотемпературный диалог.

Позвонил и обыденным голосом, словно ничего не произошло, предложил выехать в лес, завершить грибной сезон, муж его бухгалтерши привез полтора мешка опенков и подсказал ему, как добраться до места. Миша, похохатывая, разглагольствовал о прекрасной возможности замолить грехи перед женами, вывезти их на чистый воздух, а заодно и запастись закуской на зиму, а его воспаленные мозги отказывались понимать: куда и зачем приглашают. Когда положил трубку, закрыл глаза и застонал. Стыдно стало за дурацкие подозрения и несправедливые слова, которыми мысленно костерил старого приятеля.