Сергей Кузнечихин - Седьмая жена Есенина

К тому же пришлось читать много чужих стихов. На совещании наслушался молодых да ранних и понял, что он абсолютный профан. Даже Павла Васильева, с которым его сравнивали, не знал, не говоря уже о Ходасевиче, Гумилеве, Клюеве… Чтобы не выдавать запущенной дремучести, в разговорах больше помалкивал, но вернувшись домой, сразу же записался в библиотеку, богатство которой оценил только после того, как переехал в город. Выяснилось, что в захолустном леспромхозе можно найти то, чего не отыщешь в областном центре.

Когда не задумывался о том, как он пишет, слова сами бежали навстречу, весело, как резвящиеся пушистые зайчата, а теперь ползли, как скользкие улитки. Для повышения дисциплины и производительности труда пытался назначить себе ежедневную норму, но выполнить ее не удавалось. Подсчитывая строки, подсмеивался над собой и корректировал план, совсем как на производстве. Обе поэмы сочинялись параллельно, и его очень удивила странная особенность: о том, что сильнее зацепило душу, писалось намного труднее и медленнее. Поэма о наводнении измотала его до бессонницы. Мало того, она и в журнале шла со скрипом, раздражающим не только слух. Пришлось переделывать, сокращать, а главу о мародерстве, на его взгляд самую интересную, вырезали уже после верстки. Зато «Пожар», который обжег его значительно меньше, получил годовую премию.

Переезд из леспромхоза в областной центр случился без лишних переживаний. Когда писал заявление на получение квартиры, сказал, что собирается жениться. С невестой познакомился на совещании молодых, где ходил обласканный вниманием. Девушки героев любят. Вечные девушки поэтессы – тем паче. «Кикимора из Кимры» – так она себя называла, впрочем, кокетничала. Вполне симпатичная девица, вздорная и склонная к авантюрам. Она и в Сибирь рвалась только затем, чтобы издать книгу, уверенная, что в провинции пробиться намного легче. И добилась своего. А потом сбежала. Улетела сдавать сессию в Литинститут, в котором училась уже восьмой год, и не вернулась. Но эта измена в новую поэму не выплеснулась. Принял спокойно, даже с благодарностью за облегченное расставание. Исчезла, и как будто ее не было. Вспоминался единственный не очень благовидный момент. К нему приехал леспромхозовский товарищ. А он любил встречи с людьми из той жизни, с ними было уютнее и спокойнее, даже похмелье было легче. Сидели, выпивали, взахлеб вспоминали молодость, жена хлопотала на кухне, потом подсела к ним и, как бы между прочим, попросила помочь в невинном розыгрыше. От приятеля требовалась маленькая услуга: когда он вернется домой, сходить на почту и отправить бандероль. Папку, упакованную крафт-бумагой, она передала на другой день и сама написала адреса. Он не слишком вслушивался в их разговор. А через две недели ему позвонила издательская секретарша и сказала, что на его имя пришли стихи, которые надо отрецензировать. Рукопись была довольно-таки объемной, больше сотни стихотворений. Он пробежал глазами пяток страниц: серенькие ученические стишки. Заглянул в титульный лист и увидел фамилию своего приятеля, открыл рукопись заново и ошалел, наткнувшись на отрывок из своей поэмы, вспомнил про якобы невинный розыгрыш. Повышать голос на женщину, которая невинно улыбается, не чувствуя вины, бесполезно и глупо. Оказалось, что заботливая супруга решила организовать ему побочный заработок. Увидела в издательстве стопку старых рукописей, приготовленных для сдачи в макулатуру, и прихватила несколько папок для черновиков, а потом ее осенило выбрать из них страницы без редакторских пометок и состряпать рукопись для друга. Его тексты попали в нее только потому, что совпал формат и цвет бумаги. Она и рецензию сама сочинила, весьма грамотную и щадящую. Для поддержания духа начинающего автора посоветовала ему, как человеку с большим жизненным опытом, попробовать себя в прозе. Подписываясь под рецензией, он зачитал жене ее заботливое пожелание, и та утверждающе кивнула: да, мол, я и прозаической рукописью его зарядила, уверенная, что невинная шалость останется незамеченной, потому что мутный поток самотека следов не оставляет. А деньги не пахнут. Папка с прозой пришла через полгода, но жена к этому времени была уже в Москве, рецензию пришлось писать самому. Он и в леспромхоз позвонил, поинтересовался, не готовится ли очередной сюрприз. Приятель успокоил, сказал, что было только две папки, но сразу же заверил, что всегда готов помочь. Он отказался. Слишком сомнительное предприятие. Не бедствовал все-таки. Книжки выходили регулярно, поэму о любви перепечатывали во всевозможных сборниках, и поездки на встречи с благодарными читателями подкидывали рубли на хлеб и вино. Со стороны казалось, что жизнь удалась. Впрочем, не только со стороны…