Петер Ярош - Визит

Г о в о р и т И в а н, м у ж Ж о ф к и.

Мне теперь все равно, на все плевать… Лучше бы я и не говорил ни о чем таком, черт побери, что тут теперь говорить!

Кое-кто думает, что виноват я, а если и не совсем, то уж в чем-то виноват непременно… Я же не чувствую никакой своей вины…

Я не знаю, как все это случилось… Ни к чему такому я не был готов, потому что все это произошло неожиданно… Только это может мне кто-нибудь поставить в упрек, да и я сам себе…

Здесь я вырос; когда мои родители переехали в здешние места, был я совсем маленький. И с Жофкой было так же… Это и есть мой родной край, другого я не помню и не знаю. Мне не пришлось привыкать тут, как моим родителям, я тут дома… И пока я мог, я всегда рад был им помочь в любой работе, и в поле, и в лесу. Правда, во время учебного года мне приходилось ходить в школу, а по вечерам делать уроки, так что тогда большой помощи от меня не было, но за два месяца каникул я все возмещал. Всем ведь известно, что именно тогда в поле больше всего работы…

Уже после 24 июня, после Иванова дня, начинается сенокос. Трава густая и созревшая, ее надо косить, чтобы не зацвела и не засохла. И для того, чтобы успела вырасти новая трава, мягкая, молодая. Вы сами знаете, сколько работы с сеном… А я, и родители подтвердят, никогда не отлынивал… Я и косил, и косу правил сам, потому что отец — он уже не первый год смотрит в рюмку гораздо чаще, чем требуется… Но скосить — это не все. Надо траву сгрести, высушить и чтобы дождь ее не замочил, а дождь может пойти в любую минуту. А если сено хоть два раза попадет под дождь, оно все почернеет и протухнет, скот не только не дотронется до него — глядеть не станет… Очень много работы с этим сеном. Вы переворачиваете его, складываете в стога, разваливаете их снова и, наконец, если повезет, его за три дня надо погрузить на возы и свезти. Да и с этим морока. Сметывать сено в стога — не пустяки, я сам люблю эту работу больше всего. Вспотеешь на возу, сено и труха забьются в волосы, в глаза, прилипнут к телу… весь исчешешься, точно в чесотке… Однако ничего, вытерпеть можно…

Как только сложите сено, сразу хлеба подоспеют, созревают рожь, яровая пшеница, овес… Снова в поле. И снова вы косите, вяжете снопы, складываете их в скирды. Подождете, пока солома высохнет на солнце и на ветру, и снова возить…

К концу каникул приходится еще косить молодую траву, и в это же время поспевает картошка — ее пора копать. К тому же надо сгребать, молотить, да мало ли еще… И так всегда в каникулы работы бывало по горло… А если выдавался свободный час — так тут же в лес за дровами и хворостом… И тогда, и теперь — всегда летом надо думать о студеной зиме… Если бы было нас больше, хотя бы шестеро-семеро, но было нас только трое: мать, отец, я, так что работать нам приходилось здорово. Я даже спрашивал у матери, отчего не было у нее больше детей, один я, но она только загадочно усмехалась и ничего не отвечала.

Так я и жил тут… С соседями мы встречались мало. И времени особо не было, и жили они далековато… Но с Жофкой мы каждый день ездили в автобусе в школу… Мы учились в небольшом городке, она, правда, была на три класса младше… Встречались мы и не только в школе, чаще всего в субботу и в воскресенье… Если не было работы, чаще всего мы ходили в лес. К Жофке я относился скорее как к сестре, чем к чужой девушке. Возможно, и она относилась ко мне так же… Она много чего знала. Научила меня распознавать разные растения, отличать лекарственные, ядовитые и съедобные. И в грибах она разбиралась куда лучше меня… Для меня, например, есть только один гриб — это белый… А прочих я до Жофки и не замечал… А как она ловила форель — об этом можно долго рассказывать…

И я очень удивился, когда месяца за два до призыва мать стала уговаривать меня жениться на Жофке. Мне показалось это смешным и удивительным, потому что я, как уже сказал, считал Жофку за сестру… Но мать твердила, что жениться нужно обязательно, потому что нигде по соседству нет лучшей девушки и потом два года — это два года… Нельзя же знать, кто встретится Жофке и позарится на нее… Для уверенности необходимо жениться… Долго я думал об этом, не спал ночами… Я понимал, конечно, что мать желает, чтобы Жофка перешла к нам хотя бы потому, что, когда я уйду на военную службу, Жофка станет ей хорошей помощницей… И о другом я думал… Я не мог себе представить, что именно с Жофкой мне придется жить, как мужу с женой… Вы мне поверьте, что никогда перед этим мы даже не поцеловались, может быть, нам бы это и в голову не пришло, потому что чувствовали мы себя братом и сестрой. И вдруг такая перемена…